Loading...

Пираты. Глава первая. Бриг «Устрица»

Пираты

Игорь Пронин

Книга первая

Остров демона

Автор идеи
Константин Рыков

Этногенез

Издательско-торговый дом
«Этногенез»
Москва, 2010

Популярная литература

ООО
«Популярная литература»
Москва, 2010

Глава первая

Бриг «Устрица»

– Это ты, что ли, Джон Мак-Гиннис?

– Да, сэр!

Капитан Бриджис снова уткнулся в принесенное мной письмо, и я заметил, как сильно дрожат его руки. Это меня не удивило. Во-первых, о пьянстве моряков всегда ходили легенды. В представлении фермеров, среди которых я вырос, в море и делать-то больше нечего – корабль плывет, а ты знай себе наливай. Во-вторых, я уже слышал, что карьера Бриджиса в Королевском Флоте рано закончилась именно из-за пристрастия к спиртному. И в-третьих, на столе стоял стаканчик с вонючим виски, хотя капитан всего лишь завтракал. Дед Джон, царствие ему небесное, учил меня, что это просто таки неприлично. Сам-то он с утра предпочитал старый добрый эль.

– Шотландец… – пробурчал капитан и поднял на меня бледно-голубые глаза с красными прожилками в белках. – Пас бы своих овец, что тебе от меня нужно? Ты хоть по-английски говоришь?

– Говорю, сэр! По матери я англичанин, а воспитывал меня ее отец, мой дед. Кроме того, сэр, у меня нет овец. Я сирота и все мое одето на мне. Впрочем, в наши времена имеющим собственность приходится еще труднее, чем неимущим.

– В наши времена! – передразнил Бриджис, имитируя мой несуществующий шотландский акцент, и отхлебнул из стакана. – Что ты можешь знать о наших временах, овцепас голоногий? Не смей умничать, если хочешь служить на моем корабле! Впрочем, это хорошо, что ты сирота. Если придется выкинуть тебя за борт, буду знать, что никого этим не расстрою.

– Так вы берете меня, сэр?! Премного благодарен! Клянусь, вы не пожалеете – я с детства приучен к труду и…

– Заткнись! – рявкнул капитан. – Рот будешь открывать только по моему приказу. Кстати, если ты жаден, как все горцы, то с удовольствием напомню: юнге плата не положена! А коли попробуешь показать шотландский норов – мигом окажешься в воде. Убирайся на берег, там где-то должна быть наша шлюпка. Скажешь старому жулику Мерфи, что поступаешь пока в его распоряжение.

Он опустил голову к тарелке и тяжело вздохнул. Можно было догадаться, что желудок капитана не слишком расположен принимать пищу. Поняв, что разговор окончен, я напялил дедовскую шляпу на голову и вышел из маленькой гостиницы, где и происходил разговор. Стоял необыкновенно теплый май 1650 года от Рождества Христова.

Выглядел я тогда полнейшим чучелом даже по меркам наших небогатых краев, но не осознавал этого. Да, латаные на коленях штаны были маловаты, старый дедовский камзол наоборот, велик, и все это порядком запачкалось во время пути. Но, по крайней мере, у меня был камзол! И шляпа имелась самая настоящая, как у джентльмена, а не соломенная, в каких ходят мальчишки на фермах. Мне было шестнадцать лет и ничто не могло меня расстроить: ни насмешливые улыбки прохожих, ни пустота в желудке, ни этот грубый, с утра пьяный капитан.

Последние годы моей жизни с дедом Джоном оказались довольно тяжелыми. Дед никогда не был хорошим хозяином – старый солдат, он лишь на старости взялся за сельский труд. Денег, скопленных на службе у Его Величества, как раз хватило на приобретение крохотной фермы, которая год за годом исправно приносила нам убытки. Смею надеяться, я свой кусок хлеба отрабатывал честно. Но сперва был слишком мал, чтобы помогать всерьез, а потом на наших островах началась такая заваруха, что дела просто не могли идти хорошо. Процветали лишь торговцы, да и то лишь те, что связались с контрабандой. Мятежники всех мастей правили бал в совсем недавно могучей Англии, а пуще всех лютовал, конечно, Кромвель со своей бандой «круглоголовых». По крайней мере, такие до нас доходили вести. Люди относились к Кромвелю по-разному, но дед Джон и сам был преданным слугой короля, и меня воспитал так же.

– Эта страна катится прямо в ад! – кричал он, узнав, что Его Величество Карл I казнен. – И никто не может ее остановить! Ты слышал? Уже не только ирландцы, но и шотландцы поговаривают, что с Англией им не по пути! Все, ради чего мы сражались с проклятыми испанцами на суше и на море, гибнет!

– Успокойся, дед, тебе вредно так кипятиться! – просил я. – Ты же сам рассказывал, что во времена твоей молодости тоже все висело на волоске, и если бы испанцы смогли высадиться на островах…

– Во времена моей молодости была королева Елизавета, а у королевы были верные слуги! Один только сэр Френсис Дрейк чего стоил! А братья Хокинсы? Таких людей больше не делают… Кругом одни мошенники и предатели, вот королевская голова и оказалась в корзине. Но Кромвель не дурак, хотя святоша и изменник одновременно. Как он сказал своим головорезам? «На Бога надейся, а порох держи сухим!». И это верно. Принеси эля, Джонни, а я пока подумаю о твоем будущем.

Я отправился за элем и в пабе, конечно, услышал только плохие новости. Испанцы снова поднимали голову и вели бесконечную войну с голландцами прямо под боком у нас. Голландцы, несмотря на это, строили и строили корабли, и совсем прибрали к рукам морскую торговлю, отчаянно притесняя даже наших моряков. Французы тоже не давали скучать: похоронив кардинала Ришелье, который причинил Британии столько хлопот, завели себе другого, против которого сами же и восстали. От всего этого голова шла кругом. Я, по природе любознательный, немного задержался в пабе, а когда прибежал назад с полной кружкой, дед Джон уже дописывал письмо. Если уж он что решал, то действовал быстро, и меня научил тому же.

– Вот что, парень! Я воспитывал тебя слугой короля и надеялся, что ты по моему примеру подашься на службу. Уж кто-кто, а солдаты из шотландцев всегда выходили прекрасные. Но короля нет, на островах сумятица, а ты слишком юн, чтобы правильно выбрать сторону. Надеюсь, все еще переменится, но пока лучше бы тебе держаться подальше от сабельного звона. Слушай мое решение: когда я умру… – дед жестом приказал мне заткнуться. – Когда я умру – а умру я скоро, сам знаешь, как меня этой зимой кашель одолел! – когда я умру, бери это письмо и шагай в Глазго. Есть у меня там старый знакомый, из интендантов. Эти нигде не пропадут, у него и сейчас там свое дело. Работы он тебе, конечно, не даст, но в письме я прошу о немногом: пристроить тебя юнгой на корабль. Только не на всякий, а на идущий в Вест-Индию. Там, знаешь ли, британцев мало и времени на разборки меж собой нет. Так что если и сгинешь, то за родину, от руки какого-нибудь испанца, а это смерть достойная порядочного человека. Восстановится здесь законная власть – вернешься, если захочешь. Все понял?

– Да что мне делать за океаном? – растерялся я от таких новостей. – И на корабле… Дед, я моря-то не видел!

– Справишься! Не бойся, я же тебя не капитаном прошу определить… – дед закашлялся и мне пришлось держать кружку, пока не прошел приступ. Наконец он хлебнул эля и продолжил: – Ты не дурак, Джонни. Ты умеешь читать и писать, хорошо считаешь, у тебя пара не боящихся никакой работы рук и крепкое здоровье. Я немногому смог тебя научить, но ты знаешь, как зарядить мушкет и отобьешься саблей… Ну, от какой-нибудь злой индейской девки отобьешься. Кроме того, я часто ругался по-испански, а значит, самых злых наших врагов ты узнаешь легко. Остальное приложится! Я не приказываю тебе удрать с корабля в первом же порту, решай сам, где тебе лучше остаться. Но советую: попробуй пожить там. Рассказывают о сказочных богатствах… Так много рассказывают, что я в эти богатства ни черта не верю. Но было бы мне шестнадцать – поплыл бы посмотреть своими глазами. Может быть, там и устроишься навсегда, в Новом Свете. Говорят, и Новая Шотландия там имеется.

– Где? – не поверил я.

– Чуток посевернее Новой Англии, где же еще ей быть? Одним словом, я все сказал, письмо будет лежать в ящике. После моих похорон здесь не задерживайся: мы задолжали уже малость побольше, чем стоит наша ферма. Все мои вещи оставь, пусть поделят кредиторы. Только шляпу возьми: негоже проситься на корабль в соломенной. Подумают еще, что ты мастер только навоз разгребать. Так оно и есть, но им-то зачем знать?

И вот я здесь, в местечке Ньюарк, стою на берегу реки возле шлюпки и любуюсь на бриг «Устрица». Русло реки здесь широкое, и морские корабли подходят для погрузки как можно ближе к Глазго, что выше по течению. Насколько я знал, «Устрица» уже забрала груз для нашей новой колонии на далеком острове Ангилья – в основном сукно – и теперь ждала только удобного ветра, чтобы поднять якоря. И еще, конечно, бриг ждал капитана, который хлебал виски в гостинице.

Подойти к матросам, болтавшим у шлюпки, я постеснялся. И, конечно, испугался немного: они были не слишком похожи на фермеров, к которым я так привык. Честно говоря, матросы, скорее, напоминали банду разбойников. Загорелые, громкоголосые, широкоплечие парни были одеты кто во что горазд, а некоторые и вовсе щеголяли с голыми шеями, не стеснялись и волосатых рук. В краях, где я вырос, это считалось неприличным. В ушах у многих блестели медные серьги, а двое вместо шляп использовали повязанные на голову платки. А уж как они говорили… Дед Джон, старый солдат, не стеснялся в словах, но матросы просто соревновались между собой в сквернословии.

Скучать мне было некогда, я рассматривал бриг. Двухмачтовое судно стояло со спущенными парусами, но мне оно и без них казалось безумно красивым. Смущал только размер: в книгах из библиотеки нашего священника корабли изображались куда больше. Не верилось, что на таком крохотном деревянном островке несколько десятков людей могут жить неделями и даже месяцами.

– Чего уставился? – рядом со мной остановился невысокий, коренастый старик со шрамом на щеке. – Хочешь купить наше корыто?

– Нет, сэр… – на всякий случай я снял шляпу. – Капитан Бриджис определил меня юнгой на этот бриг. Мое имя Джон Мак-Гиннис. Мне приказано найти мистера Мерфи, как сказал капитан – старого жулика.

– Корабельного кока, – уточнил старик. – Изволь уж так его называть. Капитан Бриджис просто решил пошутить, а шутки у него... Ладно уж. А ты, значит, шотландец? Будешь лазить по вантам в юбке, чтобы акулы тонули от страха, а киты от смеха?

– У меня нет килта, – терпеливо объяснил я. – И я никогда его не носил. И на волынке играть не умею. Не все шотландцы одинаковы. А еще я протестант, вовсе не жадный, и верный слуга короля.

– Какого короля? В Англии, вроде бы, сейчас нет никакого короля… Это у вас в Шотландии, я слышал, на каждой горе свой король, – старик, прищурясь, тоже смотрел на «Устрицу». – Ходкое корыто, верткое, да с оснасткой не очень. Удлинить бы реи, повесить больше парусов… Если в открытом море кто захочет потолковать – не уйти, и придется туго, с нашими-то десятью пушечками. Будь я проклят, если нам не придется туго. Идем! И возьми корзину. Джек Мерфи – это я.

Я послушно подхватил корзину и пошел за ним. Меня несколько удивило, что обычного повара интересуют такие вещи, как парусное оснащение и количество пушек. Да и шрам выглядел не так, как если бы Мерфи повздорил с другим коком по поводу какого-нибудь рецепта. Низкий хриплый голос, уверенная походка, настороженный взгляд… Скажу честно, даже на фоне матросов старик выглядел довольно зловеще.

– Это наш юнга, Джон! – представил меня Мерфи, забираясь в шлюпку. – Мальчик, помоги-ка молодцам столкнуть в воду эту деревяшку!

– А потом усаживайся на весла! – добавил толстый рыжий матрос. – Притомился я сегодня, ты вовремя!

– Нет! – отрезал Мерфи и я понял, что он пользуется среди команды авторитетом. – Парень поступает пока ко мне на камбуз. А мне там не нужен безрукий!

Матросы засмеялись, но грести меня больше никто не пытался заставить. Несколько позже я понял: ты можешь быть хоть фермером, хоть сапожником, но для флота ладони требуются совершенно особенные. И приобрести их можно, лишь наращивая мозоли на мозолях: от весел, от канатов, от драяния палубы и от штопки парусов, от всего, что и составляет флотскую жизнь.

– Ты прямо как капитан плывешь! – подначил меня по пути к бригу рыжеволосый. – Сидишь себе, а на коленях корзина со вкуснятиной! Это ты себе в дорогу припас, юнга Джон? Правильно: не солонину же тебе жрать вместе с остальной братвой!

Матросы хрипло загоготали своими продутыми морскими ветрами глотками и мне стало неуютно. Я собрался было оправдаться, но Мерфи похлопал меня по плечу.

– Тише, Моррисон! Это нашей губернаторше, – объяснил он. – Пока шли сюда от Лондона, ее настолько укачало, что леди даже не смогла сойти на берег! Ей очень плохо, и леди требует хотя бы сухопутной еды! Да побольше, побольше! Морская болезнь, что поделаешь.

В ответ снова раздался хохот. Из дальнейшего разговора я уяснил только, что на «Устрице» есть пассажиры, в том числе жена губернатора Ангильи. На эту леди неизвестная мне «морская болезнь» оказывала удивительное действие, выражавшееся в чудовищном аппетите. Всего через пару дней я понял причину смеха: когда сам от морской болезни пару дней не мог проглотить даже куска сухаря и ходил по палубе, шатаясь, словно пьяный. Мне многое, очень многое предстояло понять.

Оказавшись на палубе, я снова удивился размерам корабля: до противоположного борта было всего несколько шагов! Еще меня поразили мачты. Я думал, что это просто обтесанные стволы деревьев, которые поставили стоймя и укрепили такелажем, но мачты оказались обшиты толстыми брусками и скреплены железными обручами, словно бочки. Больше я ничего рассмотреть не успел, потому что получил хороший тычок в спину.

– Не стой столбом! Видишь корму? – рыжий Моррисон на всякий случай показал ее мне, деревенщине, пальцем. – Отнеси снедь губернаторше, да не забудь постучать!

Я послушно направился к кормовой надстройке, прикидывая, что надо бы заодно и к себе в каюту заглянуть – кинуть узелок и шляпу, чтобы не сдуло в воду ветром. Наивный, я полагал, что буду жить в каюте! Навстречу мне попался лохматый, босоногий паренек моих лет и я спросил у него, где найти губернаторшу. Вместо ответа он, воровато оглянувшись, сложил руки на груди и смерил меня надменным, как ему казалось, взглядом.

– Ты кто такой?

– Джон. Меня взяли юнгой.

– Вот оно что! – парень снова быстро оглянулся. – И сколько тебе, юнга, лет?

– Шестнадцать.

– Мне тоже… Но я раньше тебя попал на «Устрицу», а значит, я старший! Понял? И еще… – он подошел в упор и вдруг на секунду показал мне нож, который ловко прятал в рукаве. – Никогда не связывайся с кокни, деревенщина! Будь я проклят, если не я теперь твой начальник!

Что тут было делать? Я аккуратно поставил корзину на палубу и вытащил из-за пазухи свой нож. Он достался мне от деда и был раза в полтора длиннее, чем у нахала. Парень тут же отпрыгнул и пригнулся, готовый к драке.

– Не знаю, кто такие кокни, но нож у меня, как видишь, тоже есть, – как мог спокойно сказал я. – Капитан приказал мне слушать кока Мерфи, и значит, мой начальник – он. Так меня зовут Джон Мак-Гиннис, а тебя?

– Роберт Летбридж, – юнга понял, что я не нападу, и выпрямился. – А ты парень с норовом. Хороший нож, только лучше спрячь, пока боцман или кто-нибудь еще не увидел. Могут отобрать. Лучше знаешь, что? Сыграем потом на него в кости. Я поставлю свой и еще хорошие сапоги, идет?

Я хотел отказаться, но тут распахнулась дверь и из кормовой надстройки вышел высокий, широкоплечий брюнет с орлиным носом. Он посмотрел на меня из-под полей красивой, украшенной перьями шляпы, и я заметил, что глаза у него разного цвета. Левый – голубой, а правый – ярко-зеленый.

– О, пища для больной леди! – воскликнул он, едва не споткнувшись о корзину с едой. – Зелень, овощи, окорок, речная рыба! Несите же ей скорее, леди уже час, как стонет от голода!

Незнакомец говорил с сильным французским акцентом. Я снял шляпу и поздоровался, не забыв и представиться. Дед Джон говорил, что хорошие манеры никогда не могут повредить. В ответ француз ловко щелкнул себя по шляпе ногтем.

– Что ж, юнга, зови меня мсье Клод Дюпон! Можешь дать мне на минуту этот нож, который ты так непринужденно держишь в руке, будто собираешься вспороть мне живот?

Ничего не оставалось, как выполнить его просьбу. Француз взял нож и прикрыл глаза. Роб – так уж прозвали Роберта на «Устрице» – тихонько пихнул меня в бок и подмигнул.

– Этот нож видел немало! – Дюпон с улыбкой вернул его мне. – Люблю подержать в руках вещи с историей. Я буканьер, родился в Вест-Индии, и весьма уважаю оружие. Ты умеешь с ним обращаться?

– С ножом? – не понял я. – Да что тут уметь. Можно резать, а можно колоть.

– Сдается мне, что тот, кому нож принадлежал раньше, управлялся с ним неплохо. Что ж, плавание нам предстоит долгое – может быть, я и научу тебя чему-нибудь, – француз, не прощаясь, прошел мимо. – Эй, мистер Гаррис! Где, черт возьми, наш капитан?! Ветер уже меняется! Я не собираюсь вечно торчать в этой речушке!

– Он всегда такой, этот Дюпон, – пояснил мне Роб. – Странный, но лихой парень. А еще немного колдун… Обещал показать, как стреляют буканьеры.

– Кто такие буканьеры?

– Буканьеры – это… – Роб осекся, глядя мне за плечо, и расплылся в улыбке.

Я оглянулся и увидел девчонку, нашу ровесницу или даже немного младше. Она шла к нам по палубе напрямик, не глядя по сторонам, так что даже толстяку Моррисону пришлось посторониться. При этом она нахально меня рассматривала.

– Кристин, это Джон! – закричал Роберт, тыча в меня пальцем. – Мой друг! Будем спать в одном гамаке – лишнего-то нет! Джон, это Кристин, служанка губернаторши.

– Поздравляю! – хмыкнула девчонка, подойдя. – А вам, мистер Джон, сочувствую. Берегите карманы, если собираетесь ночевать вместе с мистером Летбриджем. Это еда для леди Блейк?

– Да! – я, спохватившись, поднял корзину. – Я должен отнести…

– Сама отнесу! – Кристин с неожиданной ловкостью выхватила у меня снедь. – Госпожа соскучилась, наверное, не на кого покричать. Чертовка собирается играть больную все плавание. Ставлю пять реалов: муж просто счастлив был пожить без нее!

Поправив выбившийся из-под шляпки рыжеватый локон, она оглянулась на меня в дверях и скрылась.

– Ты, шотландец! – Роб неожиданно толкнул меня. – Не засматривайся!

– Да я не засматриваюсь. Ты лучше скажи, почему я карманы должен беречь?

– Шутит она! – он немного смутился, но тут же затараторил: – Я – кокни! Понял? Ничего ты не понял! Я из Лондона, браток, с самых низов. Родился на мостовой и жил на мостовой. Настоящий кокни! А у нас все просто: как потопаешь, так и полопаешь. Кто за вещами плохо следит, тому вещи не нужны. И все такое, – Роб отодвинулся. – Но здесь-то – другое дело! Скучновато, тесновато, но мы же все вместе. Через океан поплывем! Тут мы одна семья! Хотя и скучновато… Просто Лондон – это, брат, такой город! Не ферма твоя.

Я понял, что не от хорошей жизни Роб подался в юнги. И про себя решил все сколько-нибудь ценное всегда носить при себе – пока не присмотрюсь к нему, да и к остальной команде поближе. Еще я понял, что Роберт влюблен в эту странную Кристин, с таким непочтением относящуюся к своей хозяйке. Я даже хотел сказать, что Роберт – дурак, и вообще его подразнить, но не успел. Не успел, потому что на палубу выпорхнул ангел.

Не знаю, как еще описать свое первое впечатление от Моник Дюпон. Пусть я вырос на ферме, в тихой провинции Шотландские Границы, но доводилось мне видеть и настоящих леди. Дело, поверьте, не в испанском платье, не в лентах, украшавших шляпку, и не в перчатках такой тонкой кожи, что она, казалось, должна была немедленно лопнуть даже на ее хрупких запястьях. Дело было в загадочных, удивительно синих глазах, которые она подняла на меня, проходя мимо.

– Капитан Бриджис!

Услышав ее голос, я едва не упал в обморок. Никогда прежде я не думал, что мое сердце может остановиться лишь от двух слов. Совершенно оцепенев, я наблюдал, как леди перегнулась через борт и помахала кому-то рукой.

– Милый капитан Бриджис! Вы привезли мне, что обещали?

Ответа я не услышал, потому что из-за мачты появился Клод Дюпон, подскочил к ней и одним движением развернул к себе. Мне показалось, что он сейчас ее ударит, я шагнул к ним, но француз вдруг поцеловал женщину. Меня будто резануло по сердцу – чем-то мне этот француз сразу не понравился. Может быть, тем, что он был выше, взрослее и сильнее меня?

– Это его жена, Моник! – будто издалека донеслись до меня слова Роберта. – Тоже лягушатница, но – хороша, верно? Шлюпка с капитаном подошла, надо убраться с палубы – он, когда пьян, бывает крут… А пьян всегда.

Мы спустились в трюм. Если бы Роб не поддержал меня на последних ступеньках, я свалился бы с лестницы – так повлияло на меня появление Моник Дюпон. Произведенный нами шум кого-то потревожил, в темноте раздалась ругань, которая разбудила еще двоих или троих… Роберт потащил меня куда-то в темноте, я ушиб колено о ящик.

– Вот тут, за сукном, наш гамак. Тесно, но больше спать негде. Правда, если волнение не сильное – можно и на палубе местечко найти… Где-нибудь на баке. Но по честному будет разыграть в кости или карты: кому спать в гамаке, а кому на досках! Правильно я говорю?

Роберт шептал мне в ухо, что-то объяснял, но в этой темноте я видел только лицо Моник: крупные, широко распахнутые глаза, изогнутые брови, чуть-чуть вздернутый нос, яркие полные губы…

– Мсье Клод ее ревнует – только что дым из ушей не идет! Никуда одну не выпускает, вот и теперь рассердился, что без него выскочила на палубу! – снова услышал я шепот Роберта. – Не стой, садись! Я тебе все расскажу. Свечи днем тратить запрещено, а у нас в углу темно за ящиками… А так бы в кости сыграли. Я везучий, но ты не бойся.

– Куда они плывут? – спросил я, когда дар речи ко мне вернулся. – В Вест-Индию?

– А куда же еще? Ведь Дюпон сказал тебе, что он буканьер. Он родился там, на островах, и гордится этим страшно. Индюк надутый! Но малый и правда крутой…

Сверху раздались крики. Я узнал нетрезвый голос капитана Бриджиса, и понял, что он приказывает подготовиться к отплытию немедленно. Хотелось выйти на палубу, взглянуть на шотландский берег – кто знает, может быть, в последний раз? Но я боялся увидеть Моник и снова впасть в оцепенение. Мне было стыдно за себя. Вдруг в трюм кто-то заглянул.

– А где мои обезьяны, парни? У меня их теперь две и обе, кажется, напрашиваются на вертел!

– Мы здесь, мистер Мерфи! Я всего лишь показал Джону, где он будет спать! – Роберт вскочил и подтолкнул меня к лестнице. – Идем, если зовет Мерфи – надо идти. Он кок, а работа на камбузе – единственная радость юнги, уж ты мне поверь. Здесь с тебя жир-то быстро сойдет, на сухарях да солонине!

Проходя по темному трюму, в котором я до сих пор ничего не мог рассмотреть, я сильно ударился головой о какую-то балку. Вот с этого удара, можно сказать, и началось мое путешествие. Якорь еще не был выбран, а я уже успел завести себе вороватого друга и несчастную любовь. Как сказал бы дед Джон: день прошел не зря. А ведь мы еще не обедали… Я выкинул все из головы и занялся исполнением своих прямых обязанностей. То есть делал, что приказано, и не жаловался на пинки и подзатыльники.

Пираты

Остров демона

Пираты

Игорь Пронин

Книга первая

Остров демона

Автор идеи
Константин Рыков

Этногенез

Издательско-торговый дом
«Этногенез»
Москва, 2010

Популярная литература

ООО
«Популярная литература»
Москва, 2010

Глава первая

Бриг «Устрица»

– Это ты, что ли, Джон Мак-Гиннис?

– Да, сэр!

Капитан Бриджис снова уткнулся в принесенное мной письмо, и я заметил, как сильно дрожат его руки. Это меня не удивило. Во-первых, о пьянстве моряков всегда ходили легенды. В представлении фермеров, среди которых я вырос, в море и делать-то больше нечего – корабль плывет, а ты знай себе наливай. Во-вторых, я уже слышал, что карьера Бриджиса в Королевском Флоте рано закончилась именно из-за пристрастия к спиртному. И в-третьих, на столе стоял стаканчик с вонючим виски, хотя капитан всего лишь завтракал. Дед Джон, царствие ему небесное, учил меня, что это просто таки неприлично. Сам-то он с утра предпочитал старый добрый эль.

– Шотландец… – пробурчал капитан и поднял на меня бледно-голубые глаза с красными прожилками в белках. – Пас бы своих овец, что тебе от меня нужно? Ты хоть по-английски говоришь?

– Говорю, сэр! По матери я англичанин, а воспитывал меня ее отец, мой дед. Кроме того, сэр, у меня нет овец. Я сирота и все мое одето на мне. Впрочем, в наши времена имеющим собственность приходится еще труднее, чем неимущим.

– В наши времена! – передразнил Бриджис, имитируя мой несуществующий шотландский акцент, и отхлебнул из стакана. – Что ты можешь знать о наших временах, овцепас голоногий? Не смей умничать, если хочешь служить на моем корабле! Впрочем, это хорошо, что ты сирота. Если придется выкинуть тебя за борт, буду знать, что никого этим не расстрою.

– Так вы берете меня, сэр?! Премного благодарен! Клянусь, вы не пожалеете – я с детства приучен к труду и…

– Заткнись! – рявкнул капитан. – Рот будешь открывать только по моему приказу. Кстати, если ты жаден, как все горцы, то с удовольствием напомню: юнге плата не положена! А коли попробуешь показать шотландский норов – мигом окажешься в воде. Убирайся на берег, там где-то должна быть наша шлюпка. Скажешь старому жулику Мерфи, что поступаешь пока в его распоряжение.

Он опустил голову к тарелке и тяжело вздохнул. Можно было догадаться, что желудок капитана не слишком расположен принимать пищу. Поняв, что разговор окончен, я напялил дедовскую шляпу на голову и вышел из маленькой гостиницы, где и происходил разговор. Стоял необыкновенно теплый май 1650 года от Рождества Христова.

Выглядел я тогда полнейшим чучелом даже по меркам наших небогатых краев, но не осознавал этого. Да, латаные на коленях штаны были маловаты, старый дедовский камзол наоборот, велик, и все это порядком запачкалось во время пути. Но, по крайней мере, у меня был камзол! И шляпа имелась самая настоящая, как у джентльмена, а не соломенная, в каких ходят мальчишки на фермах. Мне было шестнадцать лет и ничто не могло меня расстроить: ни насмешливые улыбки прохожих, ни пустота в желудке, ни этот грубый, с утра пьяный капитан.

Последние годы моей жизни с дедом Джоном оказались довольно тяжелыми. Дед никогда не был хорошим хозяином – старый солдат, он лишь на старости взялся за сельский труд. Денег, скопленных на службе у Его Величества, как раз хватило на приобретение крохотной фермы, которая год за годом исправно приносила нам убытки. Смею надеяться, я свой кусок хлеба отрабатывал честно. Но сперва был слишком мал, чтобы помогать всерьез, а потом на наших островах началась такая заваруха, что дела просто не могли идти хорошо. Процветали лишь торговцы, да и то лишь те, что связались с контрабандой. Мятежники всех мастей правили бал в совсем недавно могучей Англии, а пуще всех лютовал, конечно, Кромвель со своей бандой «круглоголовых». По крайней мере, такие до нас доходили вести. Люди относились к Кромвелю по-разному, но дед Джон и сам был преданным слугой короля, и меня воспитал так же.

– Эта страна катится прямо в ад! – кричал он, узнав, что Его Величество Карл I казнен. – И никто не может ее остановить! Ты слышал? Уже не только ирландцы, но и шотландцы поговаривают, что с Англией им не по пути! Все, ради чего мы сражались с проклятыми испанцами на суше и на море, гибнет!

– Успокойся, дед, тебе вредно так кипятиться! – просил я. – Ты же сам рассказывал, что во времена твоей молодости тоже все висело на волоске, и если бы испанцы смогли высадиться на островах…

– Во времена моей молодости была королева Елизавета, а у королевы были верные слуги! Один только сэр Френсис Дрейк чего стоил! А братья Хокинсы? Таких людей больше не делают… Кругом одни мошенники и предатели, вот королевская голова и оказалась в корзине. Но Кромвель не дурак, хотя святоша и изменник одновременно. Как он сказал своим головорезам? «На Бога надейся, а порох держи сухим!». И это верно. Принеси эля, Джонни, а я пока подумаю о твоем будущем.

Я отправился за элем и в пабе, конечно, услышал только плохие новости. Испанцы снова поднимали голову и вели бесконечную войну с голландцами прямо под боком у нас. Голландцы, несмотря на это, строили и строили корабли, и совсем прибрали к рукам морскую торговлю, отчаянно притесняя даже наших моряков. Французы тоже не давали скучать: похоронив кардинала Ришелье, который причинил Британии столько хлопот, завели себе другого, против которого сами же и восстали. От всего этого голова шла кругом. Я, по природе любознательный, немного задержался в пабе, а когда прибежал назад с полной кружкой, дед Джон уже дописывал письмо. Если уж он что решал, то действовал быстро, и меня научил тому же.

– Вот что, парень! Я воспитывал тебя слугой короля и надеялся, что ты по моему примеру подашься на службу. Уж кто-кто, а солдаты из шотландцев всегда выходили прекрасные. Но короля нет, на островах сумятица, а ты слишком юн, чтобы правильно выбрать сторону. Надеюсь, все еще переменится, но пока лучше бы тебе держаться подальше от сабельного звона. Слушай мое решение: когда я умру… – дед жестом приказал мне заткнуться. – Когда я умру – а умру я скоро, сам знаешь, как меня этой зимой кашель одолел! – когда я умру, бери это письмо и шагай в Глазго. Есть у меня там старый знакомый, из интендантов. Эти нигде не пропадут, у него и сейчас там свое дело. Работы он тебе, конечно, не даст, но в письме я прошу о немногом: пристроить тебя юнгой на корабль. Только не на всякий, а на идущий в Вест-Индию. Там, знаешь ли, британцев мало и времени на разборки меж собой нет. Так что если и сгинешь, то за родину, от руки какого-нибудь испанца, а это смерть достойная порядочного человека. Восстановится здесь законная власть – вернешься, если захочешь. Все понял?

– Да что мне делать за океаном? – растерялся я от таких новостей. – И на корабле… Дед, я моря-то не видел!

– Справишься! Не бойся, я же тебя не капитаном прошу определить… – дед закашлялся и мне пришлось держать кружку, пока не прошел приступ. Наконец он хлебнул эля и продолжил: – Ты не дурак, Джонни. Ты умеешь читать и писать, хорошо считаешь, у тебя пара не боящихся никакой работы рук и крепкое здоровье. Я немногому смог тебя научить, но ты знаешь, как зарядить мушкет и отобьешься саблей… Ну, от какой-нибудь злой индейской девки отобьешься. Кроме того, я часто ругался по-испански, а значит, самых злых наших врагов ты узнаешь легко. Остальное приложится! Я не приказываю тебе удрать с корабля в первом же порту, решай сам, где тебе лучше остаться. Но советую: попробуй пожить там. Рассказывают о сказочных богатствах… Так много рассказывают, что я в эти богатства ни черта не верю. Но было бы мне шестнадцать – поплыл бы посмотреть своими глазами. Может быть, там и устроишься навсегда, в Новом Свете. Говорят, и Новая Шотландия там имеется.

– Где? – не поверил я.

– Чуток посевернее Новой Англии, где же еще ей быть? Одним словом, я все сказал, письмо будет лежать в ящике. После моих похорон здесь не задерживайся: мы задолжали уже малость побольше, чем стоит наша ферма. Все мои вещи оставь, пусть поделят кредиторы. Только шляпу возьми: негоже проситься на корабль в соломенной. Подумают еще, что ты мастер только навоз разгребать. Так оно и есть, но им-то зачем знать?

И вот я здесь, в местечке Ньюарк, стою на берегу реки возле шлюпки и любуюсь на бриг «Устрица». Русло реки здесь широкое, и морские корабли подходят для погрузки как можно ближе к Глазго, что выше по течению. Насколько я знал, «Устрица» уже забрала груз для нашей новой колонии на далеком острове Ангилья – в основном сукно – и теперь ждала только удобного ветра, чтобы поднять якоря. И еще, конечно, бриг ждал капитана, который хлебал виски в гостинице.

Подойти к матросам, болтавшим у шлюпки, я постеснялся. И, конечно, испугался немного: они были не слишком похожи на фермеров, к которым я так привык. Честно говоря, матросы, скорее, напоминали банду разбойников. Загорелые, громкоголосые, широкоплечие парни были одеты кто во что горазд, а некоторые и вовсе щеголяли с голыми шеями, не стеснялись и волосатых рук. В краях, где я вырос, это считалось неприличным. В ушах у многих блестели медные серьги, а двое вместо шляп использовали повязанные на голову платки. А уж как они говорили… Дед Джон, старый солдат, не стеснялся в словах, но матросы просто соревновались между собой в сквернословии.

Скучать мне было некогда, я рассматривал бриг. Двухмачтовое судно стояло со спущенными парусами, но мне оно и без них казалось безумно красивым. Смущал только размер: в книгах из библиотеки нашего священника корабли изображались куда больше. Не верилось, что на таком крохотном деревянном островке несколько десятков людей могут жить неделями и даже месяцами.

– Чего уставился? – рядом со мной остановился невысокий, коренастый старик со шрамом на щеке. – Хочешь купить наше корыто?

– Нет, сэр… – на всякий случай я снял шляпу. – Капитан Бриджис определил меня юнгой на этот бриг. Мое имя Джон Мак-Гиннис. Мне приказано найти мистера Мерфи, как сказал капитан – старого жулика.

– Корабельного кока, – уточнил старик. – Изволь уж так его называть. Капитан Бриджис просто решил пошутить, а шутки у него... Ладно уж. А ты, значит, шотландец? Будешь лазить по вантам в юбке, чтобы акулы тонули от страха, а киты от смеха?

– У меня нет килта, – терпеливо объяснил я. – И я никогда его не носил. И на волынке играть не умею. Не все шотландцы одинаковы. А еще я протестант, вовсе не жадный, и верный слуга короля.

– Какого короля? В Англии, вроде бы, сейчас нет никакого короля… Это у вас в Шотландии, я слышал, на каждой горе свой король, – старик, прищурясь, тоже смотрел на «Устрицу». – Ходкое корыто, верткое, да с оснасткой не очень. Удлинить бы реи, повесить больше парусов… Если в открытом море кто захочет потолковать – не уйти, и придется туго, с нашими-то десятью пушечками. Будь я проклят, если нам не придется туго. Идем! И возьми корзину. Джек Мерфи – это я.

Я послушно подхватил корзину и пошел за ним. Меня несколько удивило, что обычного повара интересуют такие вещи, как парусное оснащение и количество пушек. Да и шрам выглядел не так, как если бы Мерфи повздорил с другим коком по поводу какого-нибудь рецепта. Низкий хриплый голос, уверенная походка, настороженный взгляд… Скажу честно, даже на фоне матросов старик выглядел довольно зловеще.

– Это наш юнга, Джон! – представил меня Мерфи, забираясь в шлюпку. – Мальчик, помоги-ка молодцам столкнуть в воду эту деревяшку!

– А потом усаживайся на весла! – добавил толстый рыжий матрос. – Притомился я сегодня, ты вовремя!

– Нет! – отрезал Мерфи и я понял, что он пользуется среди команды авторитетом. – Парень поступает пока ко мне на камбуз. А мне там не нужен безрукий!

Матросы засмеялись, но грести меня больше никто не пытался заставить. Несколько позже я понял: ты можешь быть хоть фермером, хоть сапожником, но для флота ладони требуются совершенно особенные. И приобрести их можно, лишь наращивая мозоли на мозолях: от весел, от канатов, от драяния палубы и от штопки парусов, от всего, что и составляет флотскую жизнь.

– Ты прямо как капитан плывешь! – подначил меня по пути к бригу рыжеволосый. – Сидишь себе, а на коленях корзина со вкуснятиной! Это ты себе в дорогу припас, юнга Джон? Правильно: не солонину же тебе жрать вместе с остальной братвой!

Матросы хрипло загоготали своими продутыми морскими ветрами глотками и мне стало неуютно. Я собрался было оправдаться, но Мерфи похлопал меня по плечу.

– Тише, Моррисон! Это нашей губернаторше, – объяснил он. – Пока шли сюда от Лондона, ее настолько укачало, что леди даже не смогла сойти на берег! Ей очень плохо, и леди требует хотя бы сухопутной еды! Да побольше, побольше! Морская болезнь, что поделаешь.

В ответ снова раздался хохот. Из дальнейшего разговора я уяснил только, что на «Устрице» есть пассажиры, в том числе жена губернатора Ангильи. На эту леди неизвестная мне «морская болезнь» оказывала удивительное действие, выражавшееся в чудовищном аппетите. Всего через пару дней я понял причину смеха: когда сам от морской болезни пару дней не мог проглотить даже куска сухаря и ходил по палубе, шатаясь, словно пьяный. Мне многое, очень многое предстояло понять.

Оказавшись на палубе, я снова удивился размерам корабля: до противоположного борта было всего несколько шагов! Еще меня поразили мачты. Я думал, что это просто обтесанные стволы деревьев, которые поставили стоймя и укрепили такелажем, но мачты оказались обшиты толстыми брусками и скреплены железными обручами, словно бочки. Больше я ничего рассмотреть не успел, потому что получил хороший тычок в спину.

– Не стой столбом! Видишь корму? – рыжий Моррисон на всякий случай показал ее мне, деревенщине, пальцем. – Отнеси снедь губернаторше, да не забудь постучать!

Я послушно направился к кормовой надстройке, прикидывая, что надо бы заодно и к себе в каюту заглянуть – кинуть узелок и шляпу, чтобы не сдуло в воду ветром. Наивный, я полагал, что буду жить в каюте! Навстречу мне попался лохматый, босоногий паренек моих лет и я спросил у него, где найти губернаторшу. Вместо ответа он, воровато оглянувшись, сложил руки на груди и смерил меня надменным, как ему казалось, взглядом.

– Ты кто такой?

– Джон. Меня взяли юнгой.

– Вот оно что! – парень снова быстро оглянулся. – И сколько тебе, юнга, лет?

– Шестнадцать.

– Мне тоже… Но я раньше тебя попал на «Устрицу», а значит, я старший! Понял? И еще… – он подошел в упор и вдруг на секунду показал мне нож, который ловко прятал в рукаве. – Никогда не связывайся с кокни, деревенщина! Будь я проклят, если не я теперь твой начальник!

Что тут было делать? Я аккуратно поставил корзину на палубу и вытащил из-за пазухи свой нож. Он достался мне от деда и был раза в полтора длиннее, чем у нахала. Парень тут же отпрыгнул и пригнулся, готовый к драке.

– Не знаю, кто такие кокни, но нож у меня, как видишь, тоже есть, – как мог спокойно сказал я. – Капитан приказал мне слушать кока Мерфи, и значит, мой начальник – он. Так меня зовут Джон Мак-Гиннис, а тебя?

– Роберт Летбридж, – юнга понял, что я не нападу, и выпрямился. – А ты парень с норовом. Хороший нож, только лучше спрячь, пока боцман или кто-нибудь еще не увидел. Могут отобрать. Лучше знаешь, что? Сыграем потом на него в кости. Я поставлю свой и еще хорошие сапоги, идет?

Я хотел отказаться, но тут распахнулась дверь и из кормовой надстройки вышел высокий, широкоплечий брюнет с орлиным носом. Он посмотрел на меня из-под полей красивой, украшенной перьями шляпы, и я заметил, что глаза у него разного цвета. Левый – голубой, а правый – ярко-зеленый.

– О, пища для больной леди! – воскликнул он, едва не споткнувшись о корзину с едой. – Зелень, овощи, окорок, речная рыба! Несите же ей скорее, леди уже час, как стонет от голода!

Незнакомец говорил с сильным французским акцентом. Я снял шляпу и поздоровался, не забыв и представиться. Дед Джон говорил, что хорошие манеры никогда не могут повредить. В ответ француз ловко щелкнул себя по шляпе ногтем.

– Что ж, юнга, зови меня мсье Клод Дюпон! Можешь дать мне на минуту этот нож, который ты так непринужденно держишь в руке, будто собираешься вспороть мне живот?

Ничего не оставалось, как выполнить его просьбу. Француз взял нож и прикрыл глаза. Роб – так уж прозвали Роберта на «Устрице» – тихонько пихнул меня в бок и подмигнул.

– Этот нож видел немало! – Дюпон с улыбкой вернул его мне. – Люблю подержать в руках вещи с историей. Я буканьер, родился в Вест-Индии, и весьма уважаю оружие. Ты умеешь с ним обращаться?

– С ножом? – не понял я. – Да что тут уметь. Можно резать, а можно колоть.

– Сдается мне, что тот, кому нож принадлежал раньше, управлялся с ним неплохо. Что ж, плавание нам предстоит долгое – может быть, я и научу тебя чему-нибудь, – француз, не прощаясь, прошел мимо. – Эй, мистер Гаррис! Где, черт возьми, наш капитан?! Ветер уже меняется! Я не собираюсь вечно торчать в этой речушке!

– Он всегда такой, этот Дюпон, – пояснил мне Роб. – Странный, но лихой парень. А еще немного колдун… Обещал показать, как стреляют буканьеры.

– Кто такие буканьеры?

– Буканьеры – это… – Роб осекся, глядя мне за плечо, и расплылся в улыбке.

Я оглянулся и увидел девчонку, нашу ровесницу или даже немного младше. Она шла к нам по палубе напрямик, не глядя по сторонам, так что даже толстяку Моррисону пришлось посторониться. При этом она нахально меня рассматривала.

– Кристин, это Джон! – закричал Роберт, тыча в меня пальцем. – Мой друг! Будем спать в одном гамаке – лишнего-то нет! Джон, это Кристин, служанка губернаторши.

– Поздравляю! – хмыкнула девчонка, подойдя. – А вам, мистер Джон, сочувствую. Берегите карманы, если собираетесь ночевать вместе с мистером Летбриджем. Это еда для леди Блейк?

– Да! – я, спохватившись, поднял корзину. – Я должен отнести…

– Сама отнесу! – Кристин с неожиданной ловкостью выхватила у меня снедь. – Госпожа соскучилась, наверное, не на кого покричать. Чертовка собирается играть больную все плавание. Ставлю пять реалов: муж просто счастлив был пожить без нее!

Поправив выбившийся из-под шляпки рыжеватый локон, она оглянулась на меня в дверях и скрылась.

– Ты, шотландец! – Роб неожиданно толкнул меня. – Не засматривайся!

– Да я не засматриваюсь. Ты лучше скажи, почему я карманы должен беречь?

– Шутит она! – он немного смутился, но тут же затараторил: – Я – кокни! Понял? Ничего ты не понял! Я из Лондона, браток, с самых низов. Родился на мостовой и жил на мостовой. Настоящий кокни! А у нас все просто: как потопаешь, так и полопаешь. Кто за вещами плохо следит, тому вещи не нужны. И все такое, – Роб отодвинулся. – Но здесь-то – другое дело! Скучновато, тесновато, но мы же все вместе. Через океан поплывем! Тут мы одна семья! Хотя и скучновато… Просто Лондон – это, брат, такой город! Не ферма твоя.

Я понял, что не от хорошей жизни Роб подался в юнги. И про себя решил все сколько-нибудь ценное всегда носить при себе – пока не присмотрюсь к нему, да и к остальной команде поближе. Еще я понял, что Роберт влюблен в эту странную Кристин, с таким непочтением относящуюся к своей хозяйке. Я даже хотел сказать, что Роберт – дурак, и вообще его подразнить, но не успел. Не успел, потому что на палубу выпорхнул ангел.

Не знаю, как еще описать свое первое впечатление от Моник Дюпон. Пусть я вырос на ферме, в тихой провинции Шотландские Границы, но доводилось мне видеть и настоящих леди. Дело, поверьте, не в испанском платье, не в лентах, украшавших шляпку, и не в перчатках такой тонкой кожи, что она, казалось, должна была немедленно лопнуть даже на ее хрупких запястьях. Дело было в загадочных, удивительно синих глазах, которые она подняла на меня, проходя мимо.

– Капитан Бриджис!

Услышав ее голос, я едва не упал в обморок. Никогда прежде я не думал, что мое сердце может остановиться лишь от двух слов. Совершенно оцепенев, я наблюдал, как леди перегнулась через борт и помахала кому-то рукой.

– Милый капитан Бриджис! Вы привезли мне, что обещали?

Ответа я не услышал, потому что из-за мачты появился Клод Дюпон, подскочил к ней и одним движением развернул к себе. Мне показалось, что он сейчас ее ударит, я шагнул к ним, но француз вдруг поцеловал женщину. Меня будто резануло по сердцу – чем-то мне этот француз сразу не понравился. Может быть, тем, что он был выше, взрослее и сильнее меня?

– Это его жена, Моник! – будто издалека донеслись до меня слова Роберта. – Тоже лягушатница, но – хороша, верно? Шлюпка с капитаном подошла, надо убраться с палубы – он, когда пьян, бывает крут… А пьян всегда.

Мы спустились в трюм. Если бы Роб не поддержал меня на последних ступеньках, я свалился бы с лестницы – так повлияло на меня появление Моник Дюпон. Произведенный нами шум кого-то потревожил, в темноте раздалась ругань, которая разбудила еще двоих или троих… Роберт потащил меня куда-то в темноте, я ушиб колено о ящик.

– Вот тут, за сукном, наш гамак. Тесно, но больше спать негде. Правда, если волнение не сильное – можно и на палубе местечко найти… Где-нибудь на баке. Но по честному будет разыграть в кости или карты: кому спать в гамаке, а кому на досках! Правильно я говорю?

Роберт шептал мне в ухо, что-то объяснял, но в этой темноте я видел только лицо Моник: крупные, широко распахнутые глаза, изогнутые брови, чуть-чуть вздернутый нос, яркие полные губы…

– Мсье Клод ее ревнует – только что дым из ушей не идет! Никуда одну не выпускает, вот и теперь рассердился, что без него выскочила на палубу! – снова услышал я шепот Роберта. – Не стой, садись! Я тебе все расскажу. Свечи днем тратить запрещено, а у нас в углу темно за ящиками… А так бы в кости сыграли. Я везучий, но ты не бойся.

– Куда они плывут? – спросил я, когда дар речи ко мне вернулся. – В Вест-Индию?

– А куда же еще? Ведь Дюпон сказал тебе, что он буканьер. Он родился там, на островах, и гордится этим страшно. Индюк надутый! Но малый и правда крутой…

Сверху раздались крики. Я узнал нетрезвый голос капитана Бриджиса, и понял, что он приказывает подготовиться к отплытию немедленно. Хотелось выйти на палубу, взглянуть на шотландский берег – кто знает, может быть, в последний раз? Но я боялся увидеть Моник и снова впасть в оцепенение. Мне было стыдно за себя. Вдруг в трюм кто-то заглянул.

– А где мои обезьяны, парни? У меня их теперь две и обе, кажется, напрашиваются на вертел!

– Мы здесь, мистер Мерфи! Я всего лишь показал Джону, где он будет спать! – Роберт вскочил и подтолкнул меня к лестнице. – Идем, если зовет Мерфи – надо идти. Он кок, а работа на камбузе – единственная радость юнги, уж ты мне поверь. Здесь с тебя жир-то быстро сойдет, на сухарях да солонине!

Проходя по темному трюму, в котором я до сих пор ничего не мог рассмотреть, я сильно ударился головой о какую-то балку. Вот с этого удара, можно сказать, и началось мое путешествие. Якорь еще не был выбран, а я уже успел завести себе вороватого друга и несчастную любовь. Как сказал бы дед Джон: день прошел не зря. А ведь мы еще не обедали… Я выкинул все из головы и занялся исполнением своих прямых обязанностей. То есть делал, что приказано, и не жаловался на пинки и подзатыльники.

Пираты

Остров демона

Шрифт
Размер букв
А
А
Яркость и контраст
Темнее
Светлее
По умолчанию

Оглавление

Глава первая. Бриг «Устрица» Глава вторая. Паруса и пушки Глава третья. Сабли и ножи Глава четвертая. Черный флаг Глава пятая. Повелитель Тортуги Глава шестая. Отец и дочь Глава седьмая. Бегство и волшебство Глава восьмая. Любовь и предательство Глава девятая. Золото и авантюристка Глава десятая. Прозрачный человек Глава одиннадцатая. Остров Демона Глава двенадцатая. Стихи и смерь Глава тринадцатая. Дельфин и порох Глава четырнадцатая. Счастливый клинок Глава пятнадцатая. Герой Британии Глава шестнадцатая. Подвиг и расплата Глава семнадцатая. Надежда и спасение Эпилог. Новые встречи Игорь Пронин Двенадцать вопросов автору «Пиратов» Юрий Бурносов. Книга первая Крушение америки 

Мои закладки

Нет сохранённых закладок

Цитаты

Нет сохранённых цитат
Aa Книги Оглавление Энциклопедия Закладки Цитаты

Сообщить об ошибке в тексте книги

Пираты. Остров демона Игорь Пронин Остров демона