Loading...

Армагеддон2. Глава шестая. Полет нормальный

Глава шестая

Полет нормальный

Разговор с губернатором Айдахо, куда предстояло отправиться в ближайшем будущем, состоялся наутро после общего собрания по операции «Илиада». Гумилева разбудил референт, сказав:

– Андрей Львович, с вами хочет говорить губернатор штата Айдахо. Соединять или сказать, что вас нет на месте?

– Соединяй, конечно.

Гумилев сел на кровати, стряхивая остатки сна. Снилась какая-то страшная дрянь, поэтому он был даже рад, что его разбудили. В последнее время ему почти каждую ночь снилось черт знает что. Иногда он даже вскакивал и потом долго не мог понять, где находится. Нервишки стали сдавать…

– Алло? Мистер Гумилев? – раздался в трубке жизнерадостный голос.

– Да, мистер Джонсон. Доброе утро.

– Это у вас в Москве утро, но я не мог откладывать. Я еще раз хочу уточнить, устраивает ли вас Твин-Фоллз? Понимаю всю важность миссии, я хотел бы со своей стороны обеспечить все необходимое для ее успешного проведения. Мы выделим вам отель «Америтель Инн». Полагаю, вам будет там очень удобно. Я уже распорядился, чтобы вам выслали все материалы, фотографии и прочее. Если будут особые пожелания, мы их непременно учтем.

Гумилев спросонья попытался вспомнить, что он уже знает о Твин-Фоллз. Маленький туристический городок, чуть больше сорока тысяч населения, вокруг – досто­примечатель­ности типа Шошонского водопада… Недалеко от границы… Тихое и спокойное место… Да какая разница, в самом деле? Какие еще могут быть особые пожелания? Там и так небось готовы встречать миссию ООН во всеоружии.

– О’кей, мистер Джонсон, – сказал он. – Но я думаю, никаких особенных пожеланий не будет, мы же все-таки едем работать, а в этом плане, как мне сообщили, все уже подготовлено.

– Отлично, мистер Гумилев! Если возникнут какие-то вопросы, обращайтесь напрямую ко мне. Все контактные данные будут в отправленных вам материалах.

– Спасибо, мистер Джонсон. Всего доброго!

Гумилев положил трубку.

Штат Айдахо входил в Североамериканский Альянс, но во многом был, по сути, самостоятельным государством. Он не стал отделяться, как это сделал Техас, но независимость его была немногим меньше. Несмотря на близость к Закрытой Территории, штат Айдахо сохранил неплохо развитую сельско­хозяйственную базу, и теперь кормил половину Североамериканского Альянса.

Разумеется, правительство Североамериканского Альянса с радостью согласится передать право принять миссию ООН Айдахо, как верно сказал в телефонном разговоре Джонсон. Меньше головной боли. Если что-то случится, всегда можно сказать, что виноват губернатор со своей независимостью. Если же все пройдет успешно – Айдахо часть Альянса, стало быть, его руководство и есть молодцы.

Гумилев принялся одеваться, потому что день планировался сложный и суетливый. Необходимо было окончательно согласовать вылет рейса с членами группы и оборудованием, переговорить с целым рядом чиновников и людей из спецслужб, дать последние указания своим бойцам. «Своими бойцами» Гумилев мысленно называл всех, кому предстояло участвовать в операции «Илиада»: и сотрудников Санича, и ученый люд.

Наскоро перекусив овсянкой и морковно-сельдереевым соком, в холле Гумилев наткнулся на Марусю.

– Папочка, ты куда?!

– Ты чего так рано? Спи давай, у тебя же каникулы.

– Я не хочу спать. Когда спишь, ничего интересного не происходит, если только во сне. А во сне – оно же не по-настоящему… Лучше я что-нибудь сделаю хорошее.

– Полей цветы у меня в кабинете, – попросил Гумилев. Маруся сморщила нос.

– Разве это хорошее? Цветы у тебя и так специально поливают.

– А ты полей, и тот, кому положено специально поливать, в это время отдохнет.

– Хорошо, папочка, – кротко сказала Маруся.

Гумилев усмехнулся – такой послушной дочь бывала редко, обычно все происходило совсем наоборот. Если с раннего утра дочери, которой положено спать на каникулах вволю, внезапно хочется сделать что-то полезное, значит, дело тут нечисто. Гумилев пристально посмотрел на дочь и грозно произнес:

– А ну, признавайся! Что вы с Мурзилкой натворили?

Но Маруся неожиданно по-взрослому сказала:

– Да ничего, пап. Мурзик спит, это я специально рано встала, чтобы тебя увидеть.

Гумилев растерялся. Он привык, что Маруся легко относится к его отъездам-приездам, к всевозможным задержкам на работе и прочим сложностям. А сейчас явно происходило что-то не то. Повзрослела дочь – печально подумал Гумилев и провел рукой по светлой Марусиной макушке. Маруся подняла на него серьезные глаза:

– А ты скоро улетишь в Америку?

– Вот сейчас поеду и все узнаю, – пообещал Гумилев.

– Привезешь мне оттуда чего-нибудь?

– Я же буду в пустыне. Там ничего нет.

– Привези тогда кактус. В пустыне же есть кактусы?

– Кактус привезу, – согласился Гумилев и подумал, что нужно бы заранее дать поручение купить кактус и спрятать где-нибудь до его возвращения.

Поцеловав Марусю, он спустился вниз и сел в машину.

– Давай в министерство обороны, – велел Гумилев водителю. – А пока я там буду возиться – это на час, а то и полтора – съезди в какой-нибудь цветочный магазин и купи большой кактус.

– Хорошо, Андрей Львович, – сказал водитель. – А какой именно? Они разные бывают, кактусы.

– Пустыню видел по телевизору? Вот такой и купи. Главное, побольше.

Когда машина подъехала к министерству обороны, Гумилев сказал водителю:

– Отбой по кактусу.

– Понял, Андрей Львович.

– Сам привезу. Настоящий. Из пустыни…

Вылетать пришлось в тот же день вечером, потому что согласовалось все неожиданно быстро. Часть груза, принадлежащую миссии ООН, отправили еще днем, а скарб гумилевской «Илиады» находился в Сеще в ожидании группы. До Сещинского аэродрома добрались на вертолете, и теперь Гумилев стоял возле огромного «Руслана» и смотрел, как бортовые передвижные краны загружают на нижнюю палубу самолета вездеходы. Это были специальные машины на базе армейских «Тигров», доработанные и модернизированные в гаражах гумилевской конторы его специалистами. В опломбированных контейнерах, помимо научной аппаратуры и других причиндалов, хранилось оружие и обмундирование. А пока все члены группы были одеты в одинаковые темно-зеленые комбинезоны, на груди – нашивки с фамилиями на русском и английском, на рукаве – голубые флажки ООН.

Вессенберг о чем-то разговаривал с Артемьевым, оба курили: эстонец сигару, а Артемьев тоненькую папироску, он их набивал сам. Вояки держались вместе, тоже переговаривались, потом Санич побежал к самолету за что-то ругать аэродромных работников.

– Давно я не летал на таком мастодонте, – сказал Решетников. Он стоял рядом с Гумилевым и тоже был одет в темно-зеленый комбинезон.

– Я вообще на таком не летал, Константин Кириллович.

– Ничем не отличается от простого лайнера, разве что комфорта поменьше. У них там есть на верхней палубе кабина для сопровождающих, туда нас и посадят. Стюардесса, ясное дело, не положена.

– Ну, на этот случай у нас с собой все припасено, – подмигнул Гумилев.

К ним подошел командир корабля, невысокий подполковник.

– Заместитель командира авиаполка Синицын, – шепнул Решетников.

– Все готово, товарищи, – сказал подполковник. – Погрузка идет к концу, можете занимать свои места. С погодой, вроде, все порядке, тьфу-тьфу.

– Есть, товарищ Синицын, – отозвался Гумилев. – Через минуту рассядемся. В Америку прибудем по графику?

– Если ничего не случится, – развел руками подполковник и снова плюнул через левое плечо.

Кабина для сопровождающих оказалась достаточно уютной. Гумилеву приходилось летать на обычных военных бортах, и в памяти навсегда остались их холодные полутемные салоны с приделанными к стенкам жесткими сиденьями. Здесь, как и говорил Решетников, все напоминало обычный авиалайнер. Усевшись, Гумилев поерзал, устраиваясь поудобнее, и объявил:

– Поскольку полет предстоит долгий, разрешаю это дело отметить. Но только после того, как взлетим, и в разумных пределах. То, что каждый с собой чего-то да протащил, я в курсе. Надеюсь, это будет первым и последним нарушением полученных инструкций.

Он оглянулся – все улыбались, только Грищенко отчего-то покраснел. Видимо, слишком много всего с собой нагрузил.

Синицын объявил по радио, чтобы приготовились к взлету. Гумилев пристегнул ремень, а Решетников выглянул в иллюминатор и зябко поежился:

– Сколько раз летаю, и всегда боюсь. Дернул меня черт както прочесть книгу «История авиакатастроф»… Весьма жуткое чтение, уверяю. А больше всего, знаете, пугает, если, например, управление откажет. То есть самолет может еще долго лететь, но сесть – уже никак. Был случай в Японии, они несколько часов так болтались, пока в гору не врезались.

– Найдете же вы, о чем рассказать на взлете, – с деланной укоризной сказал Гумилев, который на самолетах летать вовсе не боялся. – Вероятность погибнуть на земле, в автокатастрофе, куда выше, чем разбиться на самолете.

– Это все инсинуации, – возразил Решетников. – А если посмотреть с другой стороны, то примерно один из двух миллионов полетов заканчивается катастрофой, тогда как у автомобилистов – одна из восьми миллионов поездок. И где выше вероятность?

– Надеюсь, у нас сегодня не двухмиллионный полет, – буркнул Гумилев, и «Руслан» начал разгон по взлетной полосе.

Гумилев неоднократно наблюдал за пассажирами в поездах и всегда удивлялся их поведению. Расположившись на своем месте в купе или плацкарте, они тут же начинали выкладывать на стол жареную курицу в фольге, вареные яички, картофелины, огурцы и помидоры, кое-кто ставил бутылку водки. Как только поезд трогался, большинство начинало раздирать на части курицу, чистить яйца или нарезать помидоры. Любители выпить бежали к проводнице за стаканами, если забыли вдруг купить одноразовые.

Самое смешное, что многие из этих людей только что, максимум час-полтора назад, уже перекусили дома «на дорожку» и выпили «за счастливую поездку». Но, видимо, что-то такое есть в человеческой натуре, что заставляет в путешествии развлекаться едой.

Члены «Илиады» исключением не были. Запасливый Грищенко в самом деле расстарался – копченое сало, какие-то соленья, домашняя колбаса, здоровенные помидоры «бычье сердце», даже неизменная курица. Остальные не отставали, только у Ивановой были какие-то худосочные бутерброды с торчавшими листьями салата, да эстонец вообще ничего не ел.

Гумилев и Решетников ограничились сотней граммов коньяка.

– Интересно, по прилету будет банкет? – спросил Решетников.

– Наверное, да. Губернатор Джонсон производит впечатление весьма радушного человека. Да и во время эпидемии себя хорошо проявил, не стал ждать, пока из администрации президента начнут ценные указания давать. В итоге спас множество людей.

– Я слышал, но лично с ним сталкиваться не приходилось…

– Мне тоже не приходилось, только по телефону общались. Вот и столкнемся. Ну да бог с ним, с банкетом. Что будем делать с транспортом? Как и планировали, выдвинемся на вездеходах через периметр якобы с исследовательскими целями, а потом исчезнем?

– На мой взгляд, наиболее приемлемый вариант.

– Вы по-прежнему против вертолета?

– Решительно против. Я уже говорил, что у обитателей Закрытой Территории есть средства противовоздушной обороны. По земле передвигаться значительно безопаснее, хотя и медленнее.

– То-то, что медленнее. И пропасть сложнее. А вертолет… тут-то как раз и можно сослаться на средства ПВО.

– Давайте все же решим на месте. Действуя по обстоятельствам.

– Да я понимаю, – сказал Гумилев. – Просто подумал, что каждый день на счету.

Он встал из кресла и прогулялся по проходу. Бойцы предложили угоститься, Гумилев вежливо отказался и подошел к Вессенбергу, который читал книгу.

– А что граф Суворов ничего не ест? – шутливо поинтересовался Гумилев.

– Что? Почему Суворов? – эстонец оторвался от книги.

– Была такая старая телевизионная реклама, вы, наверное, не видели. Суворов там отвечал, что до первой звезды, дескать, нельзя.

– Почему нельзя кушать до первой звезды? – удивился Вессенберг.

– Пост был, – объяснил Гумилев. – Но в самом деле, почему не едите?

– Спасибо, я кушал в столовой незадолго до вылета. Еще не время. Ешь вполсыта, пей вполпьяна – проживешь век дополна.

– Какой вы… продуманный, Индро Юльевич, – добродушно улыбнулся Гумилев. – Что читаете, если не секрет?

Вессенберг вместо ответа закрыл книгу и показал обложку.

– «Великое путешествие кроликов»?!

– Я не читал. Хотел понять смысл вашей шутки тогда, на встрече. Теперь понимаю. Очень хорошая книга, я вам благодарен за рекомендацию.

– Не стоит, – сказал Гумилев и вернулся на свое место.

– Странный человек, – заметил он, садясь.

– Какая наука, такой и человек. Представьте себе, что вы постоянно имеете дело с формами жизни неземного происхождения. Станешь тут странным.

– Вессенберг постоянно имеет дело с формами жизни неземного происхождения?! – Гумилев поднял брови. – Я полагал, что он чистый теоретик.

– Не совсем, – уклончиво сказал Решетников. – У нас есть кое-что… еще со времен Сталина… Разумеется, это очень высокий уровень секретности, да и есть некоторые нюансы… в общем, нечего там особенно исследовать. Это еще одна из причин, почему нам нужна Зона 51. Уж не знаю, почему, но в этом смысле американцам повезло больше.

– Понял, – сказал Гумилев.

Аэропорт Твин Фоллз был предназначен для местных рейсов на небольших «Эмбраерах» и физически не мог принять такую машину, как «Руслан». Сесть громадный самолет еще мог, но для взлета единственная посадочная полоса была слишком короткой. Однако стараниями все того же Джонсона полосу в кратчайшие сроки укрепили и удлинили еще тогда, когда окончательное решение о принятии миссии еще не было принято. Хитрый губернатор выбил на это деньги из правительства Альянса, здраво рассудив, что русские, может, и не прилетят, но хорошая взлетно-посадочная полоса на дороге не валяется.

К сожалению, губернатор не смог лично встретить миссию; его чиновники пообещали, что Джонсон наведается непосредственно в Твин Фоллз, где их уже ждет гостиница «Америтель Инн». Там же миссию ООН ожидали прикрепленные к ней агенты Пол Ковальски и Шон «Буч» Маккормик, прибывшие из Вашингтона.

Глава шестая

Полет нормальный

Разговор с губернатором Айдахо, куда предстояло отправиться в ближайшем будущем, состоялся наутро после общего собрания по операции «Илиада». Гумилева разбудил референт, сказав:

– Андрей Львович, с вами хочет говорить губернатор штата Айдахо. Соединять или сказать, что вас нет на месте?

– Соединяй, конечно.

Гумилев сел на кровати, стряхивая остатки сна. Снилась какая-то страшная дрянь, поэтому он был даже рад, что его разбудили. В последнее время ему почти каждую ночь снилось черт знает что. Иногда он даже вскакивал и потом долго не мог понять, где находится. Нервишки стали сдавать…

– Алло? Мистер Гумилев? – раздался в трубке жизнерадостный голос.

– Да, мистер Джонсон. Доброе утро.

– Это у вас в Москве утро, но я не мог откладывать. Я еще раз хочу уточнить, устраивает ли вас Твин-Фоллз? Понимаю всю важность миссии, я хотел бы со своей стороны обеспечить все необходимое для ее успешного проведения. Мы выделим вам отель «Америтель Инн». Полагаю, вам будет там очень удобно. Я уже распорядился, чтобы вам выслали все материалы, фотографии и прочее. Если будут особые пожелания, мы их непременно учтем.

Гумилев спросонья попытался вспомнить, что он уже знает о Твин-Фоллз. Маленький туристический городок, чуть больше сорока тысяч населения, вокруг – досто­примечатель­ности типа Шошонского водопада… Недалеко от границы… Тихое и спокойное место… Да какая разница, в самом деле? Какие еще могут быть особые пожелания? Там и так небось готовы встречать миссию ООН во всеоружии.

– О’кей, мистер Джонсон, – сказал он. – Но я думаю, никаких особенных пожеланий не будет, мы же все-таки едем работать, а в этом плане, как мне сообщили, все уже подготовлено.

– Отлично, мистер Гумилев! Если возникнут какие-то вопросы, обращайтесь напрямую ко мне. Все контактные данные будут в отправленных вам материалах.

– Спасибо, мистер Джонсон. Всего доброго!

Гумилев положил трубку.

Штат Айдахо входил в Североамериканский Альянс, но во многом был, по сути, самостоятельным государством. Он не стал отделяться, как это сделал Техас, но независимость его была немногим меньше. Несмотря на близость к Закрытой Территории, штат Айдахо сохранил неплохо развитую сельско­хозяйственную базу, и теперь кормил половину Североамериканского Альянса.

Разумеется, правительство Североамериканского Альянса с радостью согласится передать право принять миссию ООН Айдахо, как верно сказал в телефонном разговоре Джонсон. Меньше головной боли. Если что-то случится, всегда можно сказать, что виноват губернатор со своей независимостью. Если же все пройдет успешно – Айдахо часть Альянса, стало быть, его руководство и есть молодцы.

Гумилев принялся одеваться, потому что день планировался сложный и суетливый. Необходимо было окончательно согласовать вылет рейса с членами группы и оборудованием, переговорить с целым рядом чиновников и людей из спецслужб, дать последние указания своим бойцам. «Своими бойцами» Гумилев мысленно называл всех, кому предстояло участвовать в операции «Илиада»: и сотрудников Санича, и ученый люд.

Наскоро перекусив овсянкой и морковно-сельдереевым соком, в холле Гумилев наткнулся на Марусю.

– Папочка, ты куда?!

– Ты чего так рано? Спи давай, у тебя же каникулы.

– Я не хочу спать. Когда спишь, ничего интересного не происходит, если только во сне. А во сне – оно же не по-настоящему… Лучше я что-нибудь сделаю хорошее.

– Полей цветы у меня в кабинете, – попросил Гумилев. Маруся сморщила нос.

– Разве это хорошее? Цветы у тебя и так специально поливают.

– А ты полей, и тот, кому положено специально поливать, в это время отдохнет.

– Хорошо, папочка, – кротко сказала Маруся.

Гумилев усмехнулся – такой послушной дочь бывала редко, обычно все происходило совсем наоборот. Если с раннего утра дочери, которой положено спать на каникулах вволю, внезапно хочется сделать что-то полезное, значит, дело тут нечисто. Гумилев пристально посмотрел на дочь и грозно произнес:

– А ну, признавайся! Что вы с Мурзилкой натворили?

Но Маруся неожиданно по-взрослому сказала:

– Да ничего, пап. Мурзик спит, это я специально рано встала, чтобы тебя увидеть.

Гумилев растерялся. Он привык, что Маруся легко относится к его отъездам-приездам, к всевозможным задержкам на работе и прочим сложностям. А сейчас явно происходило что-то не то. Повзрослела дочь – печально подумал Гумилев и провел рукой по светлой Марусиной макушке. Маруся подняла на него серьезные глаза:

– А ты скоро улетишь в Америку?

– Вот сейчас поеду и все узнаю, – пообещал Гумилев.

– Привезешь мне оттуда чего-нибудь?

– Я же буду в пустыне. Там ничего нет.

– Привези тогда кактус. В пустыне же есть кактусы?

– Кактус привезу, – согласился Гумилев и подумал, что нужно бы заранее дать поручение купить кактус и спрятать где-нибудь до его возвращения.

Поцеловав Марусю, он спустился вниз и сел в машину.

– Давай в министерство обороны, – велел Гумилев водителю. – А пока я там буду возиться – это на час, а то и полтора – съезди в какой-нибудь цветочный магазин и купи большой кактус.

– Хорошо, Андрей Львович, – сказал водитель. – А какой именно? Они разные бывают, кактусы.

– Пустыню видел по телевизору? Вот такой и купи. Главное, побольше.

Когда машина подъехала к министерству обороны, Гумилев сказал водителю:

– Отбой по кактусу.

– Понял, Андрей Львович.

– Сам привезу. Настоящий. Из пустыни…

Вылетать пришлось в тот же день вечером, потому что согласовалось все неожиданно быстро. Часть груза, принадлежащую миссии ООН, отправили еще днем, а скарб гумилевской «Илиады» находился в Сеще в ожидании группы. До Сещинского аэродрома добрались на вертолете, и теперь Гумилев стоял возле огромного «Руслана» и смотрел, как бортовые передвижные краны загружают на нижнюю палубу самолета вездеходы. Это были специальные машины на базе армейских «Тигров», доработанные и модернизированные в гаражах гумилевской конторы его специалистами. В опломбированных контейнерах, помимо научной аппаратуры и других причиндалов, хранилось оружие и обмундирование. А пока все члены группы были одеты в одинаковые темно-зеленые комбинезоны, на груди – нашивки с фамилиями на русском и английском, на рукаве – голубые флажки ООН.

Вессенберг о чем-то разговаривал с Артемьевым, оба курили: эстонец сигару, а Артемьев тоненькую папироску, он их набивал сам. Вояки держались вместе, тоже переговаривались, потом Санич побежал к самолету за что-то ругать аэродромных работников.

– Давно я не летал на таком мастодонте, – сказал Решетников. Он стоял рядом с Гумилевым и тоже был одет в темно-зеленый комбинезон.

– Я вообще на таком не летал, Константин Кириллович.

– Ничем не отличается от простого лайнера, разве что комфорта поменьше. У них там есть на верхней палубе кабина для сопровождающих, туда нас и посадят. Стюардесса, ясное дело, не положена.

– Ну, на этот случай у нас с собой все припасено, – подмигнул Гумилев.

К ним подошел командир корабля, невысокий подполковник.

– Заместитель командира авиаполка Синицын, – шепнул Решетников.

– Все готово, товарищи, – сказал подполковник. – Погрузка идет к концу, можете занимать свои места. С погодой, вроде, все порядке, тьфу-тьфу.

– Есть, товарищ Синицын, – отозвался Гумилев. – Через минуту рассядемся. В Америку прибудем по графику?

– Если ничего не случится, – развел руками подполковник и снова плюнул через левое плечо.

Кабина для сопровождающих оказалась достаточно уютной. Гумилеву приходилось летать на обычных военных бортах, и в памяти навсегда остались их холодные полутемные салоны с приделанными к стенкам жесткими сиденьями. Здесь, как и говорил Решетников, все напоминало обычный авиалайнер. Усевшись, Гумилев поерзал, устраиваясь поудобнее, и объявил:

– Поскольку полет предстоит долгий, разрешаю это дело отметить. Но только после того, как взлетим, и в разумных пределах. То, что каждый с собой чего-то да протащил, я в курсе. Надеюсь, это будет первым и последним нарушением полученных инструкций.

Он оглянулся – все улыбались, только Грищенко отчего-то покраснел. Видимо, слишком много всего с собой нагрузил.

Синицын объявил по радио, чтобы приготовились к взлету. Гумилев пристегнул ремень, а Решетников выглянул в иллюминатор и зябко поежился:

– Сколько раз летаю, и всегда боюсь. Дернул меня черт както прочесть книгу «История авиакатастроф»… Весьма жуткое чтение, уверяю. А больше всего, знаете, пугает, если, например, управление откажет. То есть самолет может еще долго лететь, но сесть – уже никак. Был случай в Японии, они несколько часов так болтались, пока в гору не врезались.

– Найдете же вы, о чем рассказать на взлете, – с деланной укоризной сказал Гумилев, который на самолетах летать вовсе не боялся. – Вероятность погибнуть на земле, в автокатастрофе, куда выше, чем разбиться на самолете.

– Это все инсинуации, – возразил Решетников. – А если посмотреть с другой стороны, то примерно один из двух миллионов полетов заканчивается катастрофой, тогда как у автомобилистов – одна из восьми миллионов поездок. И где выше вероятность?

– Надеюсь, у нас сегодня не двухмиллионный полет, – буркнул Гумилев, и «Руслан» начал разгон по взлетной полосе.

Гумилев неоднократно наблюдал за пассажирами в поездах и всегда удивлялся их поведению. Расположившись на своем месте в купе или плацкарте, они тут же начинали выкладывать на стол жареную курицу в фольге, вареные яички, картофелины, огурцы и помидоры, кое-кто ставил бутылку водки. Как только поезд трогался, большинство начинало раздирать на части курицу, чистить яйца или нарезать помидоры. Любители выпить бежали к проводнице за стаканами, если забыли вдруг купить одноразовые.

Самое смешное, что многие из этих людей только что, максимум час-полтора назад, уже перекусили дома «на дорожку» и выпили «за счастливую поездку». Но, видимо, что-то такое есть в человеческой натуре, что заставляет в путешествии развлекаться едой.

Члены «Илиады» исключением не были. Запасливый Грищенко в самом деле расстарался – копченое сало, какие-то соленья, домашняя колбаса, здоровенные помидоры «бычье сердце», даже неизменная курица. Остальные не отставали, только у Ивановой были какие-то худосочные бутерброды с торчавшими листьями салата, да эстонец вообще ничего не ел.

Гумилев и Решетников ограничились сотней граммов коньяка.

– Интересно, по прилету будет банкет? – спросил Решетников.

– Наверное, да. Губернатор Джонсон производит впечатление весьма радушного человека. Да и во время эпидемии себя хорошо проявил, не стал ждать, пока из администрации президента начнут ценные указания давать. В итоге спас множество людей.

– Я слышал, но лично с ним сталкиваться не приходилось…

– Мне тоже не приходилось, только по телефону общались. Вот и столкнемся. Ну да бог с ним, с банкетом. Что будем делать с транспортом? Как и планировали, выдвинемся на вездеходах через периметр якобы с исследовательскими целями, а потом исчезнем?

– На мой взгляд, наиболее приемлемый вариант.

– Вы по-прежнему против вертолета?

– Решительно против. Я уже говорил, что у обитателей Закрытой Территории есть средства противовоздушной обороны. По земле передвигаться значительно безопаснее, хотя и медленнее.

– То-то, что медленнее. И пропасть сложнее. А вертолет… тут-то как раз и можно сослаться на средства ПВО.

– Давайте все же решим на месте. Действуя по обстоятельствам.

– Да я понимаю, – сказал Гумилев. – Просто подумал, что каждый день на счету.

Он встал из кресла и прогулялся по проходу. Бойцы предложили угоститься, Гумилев вежливо отказался и подошел к Вессенбергу, который читал книгу.

– А что граф Суворов ничего не ест? – шутливо поинтересовался Гумилев.

– Что? Почему Суворов? – эстонец оторвался от книги.

– Была такая старая телевизионная реклама, вы, наверное, не видели. Суворов там отвечал, что до первой звезды, дескать, нельзя.

– Почему нельзя кушать до первой звезды? – удивился Вессенберг.

– Пост был, – объяснил Гумилев. – Но в самом деле, почему не едите?

– Спасибо, я кушал в столовой незадолго до вылета. Еще не время. Ешь вполсыта, пей вполпьяна – проживешь век дополна.

– Какой вы… продуманный, Индро Юльевич, – добродушно улыбнулся Гумилев. – Что читаете, если не секрет?

Вессенберг вместо ответа закрыл книгу и показал обложку.

– «Великое путешествие кроликов»?!

– Я не читал. Хотел понять смысл вашей шутки тогда, на встрече. Теперь понимаю. Очень хорошая книга, я вам благодарен за рекомендацию.

– Не стоит, – сказал Гумилев и вернулся на свое место.

– Странный человек, – заметил он, садясь.

– Какая наука, такой и человек. Представьте себе, что вы постоянно имеете дело с формами жизни неземного происхождения. Станешь тут странным.

– Вессенберг постоянно имеет дело с формами жизни неземного происхождения?! – Гумилев поднял брови. – Я полагал, что он чистый теоретик.

– Не совсем, – уклончиво сказал Решетников. – У нас есть кое-что… еще со времен Сталина… Разумеется, это очень высокий уровень секретности, да и есть некоторые нюансы… в общем, нечего там особенно исследовать. Это еще одна из причин, почему нам нужна Зона 51. Уж не знаю, почему, но в этом смысле американцам повезло больше.

– Понял, – сказал Гумилев.

Аэропорт Твин Фоллз был предназначен для местных рейсов на небольших «Эмбраерах» и физически не мог принять такую машину, как «Руслан». Сесть громадный самолет еще мог, но для взлета единственная посадочная полоса была слишком короткой. Однако стараниями все того же Джонсона полосу в кратчайшие сроки укрепили и удлинили еще тогда, когда окончательное решение о принятии миссии еще не было принято. Хитрый губернатор выбил на это деньги из правительства Альянса, здраво рассудив, что русские, может, и не прилетят, но хорошая взлетно-посадочная полоса на дороге не валяется.

К сожалению, губернатор не смог лично встретить миссию; его чиновники пообещали, что Джонсон наведается непосредственно в Твин Фоллз, где их уже ждет гостиница «Америтель Инн». Там же миссию ООН ожидали прикрепленные к ней агенты Пол Ковальски и Шон «Буч» Маккормик, прибывшие из Вашингтона.

Шрифт
Размер букв
А
А
Яркость и контраст
Темнее
Светлее
По умолчанию

Мои закладки

Нет сохранённых закладок

Цитаты

Нет сохранённых цитат
Aa Книги Оглавление Энциклопедия Закладки Цитаты

Сообщить об ошибке в тексте книги

Армагеддон-2. Зона 51 Юрий Бурносов Зона 51