Эпизод 4Мед ЧингисханаЛуноград, десантно-штурмовой модуль «Дамокл»; Земля, район пика Хан-Тенгри Сестра Кобра, высокая, худая платиновая блондинка с большим, чувственным ртом и вечно прищуренными, исполненными презрения ко всему миру глазами, ждала товарища Дементьева в личных апартаментах покойного Оберпротектора. Люди из команды товарища Гаммы, захватившие Зеленый дворец, выстроенный в стиле барокко из оберонского зеленоватого гранита, сообщили ей, что заместитель товарища Альфы отлучился по важному делу, но к вечеру должен вернуться. Собственно, сестра Кобра не особенно спешила. Без стеснения сбросив с себя надоевший боевой комбинезон, женщина отыскала в гардеробной шелковый халат, завернулась в него и теперь, развалившись в кресле, потягивала через соломинку сухой мартини – в апартаментах обнаружился шикарный бар. Параллельно сестра Кобра разглядывала огромную круглую кровать Оберпротектора, увенчанную узорчатым балдахином, прикидывая, в какой позе она будет эффектнее смотреться на шитом золотом покрывале. В братстве «Танцоров вечности» сестра Кобра занимала достаточно высокий, но несколько теневой пост – она отвечала за подбор и подготовку человеческого материала для последующей пересадки личности. Работа эта велась в тесном контакте с сотрудниками Третьего отдела «Армии пробуждения», непосредственным начальником сестры Кобры был брат Молот, но обычно информацию она получала от господина Наставника. Именно этот загадочный человек – или не человек? – никогда не снимавший глухого черного шлема, указывал, кто из пленных офицеров или рядового состава Космофлота подходит для пересадки и чью личность нужно пересаживать в его мозг. Отлаженный механизм работал без сбоев до того момента, как брат Молот решил действовать самостоятельно, чтобы показать всем – и союзникам из «Армии пробуждения», и всему Объединенному человечеству – кто в Солсисе хозяин. Закончилась эта затея печально, в первую очередь для самого иерарха «Танцоров вечности». Аэрополис погиб, остатки братства влились в состав «Армии пробуждения» и сестра Кобра осталась не у дел. Господин Наставник больше не появлялся, работы по пересадкам личностей законсервировали. В операции по захвату Луны сестра Кобра сыграла второстепенную роль – ее новый начальник, глава Третьего отдела товарищ Йота, поручил женщине заниматься контролем за системами связи. Когда боевые действия были завершены, сестра Кобра в числе прочих оказалась в Лунограде. Все ожидали первого заседания Временного правительства, а пока звездные борцы занимали государственные учреждения, готовясь стать новой элитой Объединенного человечества. Господин Наставник явился как всегда неожиданно. Это случилось утром. Сестра Кобра только что приняла душ в одном из жилых блоков комплекса зданий Генеральной Ассамблеи, и вытираясь пушистым полотенцем, босиком прошествовала в комнату. Она хорошо помнила, что заперла гостиничный номер на ключ, и вздрогнула, увидев у окна темную фигуру. – Ты должна, – как обычно, без преамбул и приветствий заговорил господин Наставник, – сегодня встретиться с товарищем Дементьевым. Постарайся расположить его к себе и обязательно сообщи информацию о человеческом материале, проходившем процедуру пересадки под номером К-716. – К-какую информацию? – закутавшись в полотенце, срывающимся голосом спросила сестра Кобра. Она чувствовала робость. Господин Наставник всегда немного пугал ее, а сейчас, возникнув в запертом номере, вызвал настоящий ужас. – Ты должна назвать имя. – Но я его не знаю! Сестра Кобра действительно не имела никакого представления о настоящей личности К-716. Она помнила этого человека, молодого парня из «Беллоны», погибшего в ходе боя на Градусе Забвения. Рослый, крепкий юноша, он задохнулся в поврежденном скафандре. Тогда было много пленных. Всем им присвоили порядковые номера, а потом явился господин Наставник и указал, какой материал подходит для пересадки. К-716 попал в их число. Сестра Кобра даже вспомнила лицо парня, искаженное жуткой гримасой удушья. Реанимационные мероприятия, произведенные сотрудниками Третьего отдела, вернули его к жизни и беллоновец отправился прямиком в установку по пересадке. Кем он вышел оттуда, сестра Кобра не интересовалась. – Я назову тебе имя, – ровным, глухим голосом произнес господин Наставник. – Запомни: ты обязана передать его товарищу Дементьеву. – Ну, хорошо… – начала было говорить сестра Кобра, но в этот момент господин Наставник, впервые за несколько лет, опустил черное забрало своего шлема. Крик умер на губах сестры Кобры. На нее смотрело не человеческое лицо, а хрустальная маска. Точнее, ей показалось в первый момент, что это маска. Но вглядевшись в синие глаза без зрачков, увидев под прозрачной кожей голубые прожилки, она поняла, что видит лицо живого существа. Странное оцепенение охватило сестру Кобру. Закружилась голова. Мысли исчезли, унеслись куда-то и в образовавшейся пустоте зазвучали слова: – Ты обязана. Доверие. Расположить к себе. Убедить. Назвать имя… – Какое имя? – прошептала сестра Кобра. Когда господин Наставник произнес его, женщина охнула и потеряла сознание. Очнулась она спустя несколько минут. В номере никого не было. Первой мыслью сестры Кобры, первой самостоятельной мыслью было: «Бежать! Переодеться, улететь на Марс, на Юпитер – и чтобы никто никогда…». Но ее обнаженное тело тут же пронзила острая боль, а в голове зазвучало: «Ты обязана. Доверие. Расположить к себе. Убедить. Назвать имя…». Сестра Кобра завизжала, выгибаясь и колотя ногами по упругому пластику пола. Боль жгла, рвала, терзала ее тело, судороги скручивали мышцы, дыхание сбилось, перед глазами поплыли красные пятна, а в мозгу набатом билось: «Ты обязана. Доверие. Расположить к себе. Убедить. Назвать имя…». – Все, все! Хватит! – задыхаясь, прохрипела сестра Кобра, царапая ногтями шею. – Я поняла, я все сделаю! И боль отпустила. Откинувшись на смятое полотенце, женщина заплакала, не имея сил пошевелить рукой, чтобы вытереть слезы. Но минуту спустя, когда вернулись силы и способность рассуждать здраво, сестра Кобра поняла – судьба в лице господина Наставника подарила ей уникальный шанс. И нужно было быть полной дурой, чтобы им не воспользоваться… Товарищ Дементьев, сидя в прима-отсеке «Дамокла», уверенно вел штурмовой модуль к Луне, нет-нет да поглядывая на фигурку коня, стоящую на панели управления. Ему не терпелось снять нейросенсорный спецкомбинезон, с помощью которого осуществлялось управление ИБМ, и прикоснуться к предмету. Конь манил товарища Дементьева, манил властно и настойчиво. Начальник Отдела Особых действий умел ждать. Собственно, без терпения и настойчивости он никогда не смог бы стать тем, кем стал. Но сейчас товарищ Дементьев отдавал себе отчет в том, что его воля, почитаемая товарищами по борьбе железной, готова сдаться. – Да что ж такое?! – в сердцах выкрикнул товарищ Дементьев, в очередной раз отводя взгляд от фигурки. – «Дамокл», здесь Луна-один! – немедленно откликнулся пост контроля на «Справедливом». – Что случилось? – Все в порядке, – отчеканил товарищ Дементьев. – Отбой. Он отключил связь, помассировал подбородок, еще раз посмотрел на коня – и вызвал по внутренней трансляции одного из бойцов второго отсека. – Коля! Бери управление на себя. – Что-то случилось, товарищ Дементьев? – поинтересовался боец. – Норма. Просто я хочу… хочу отдохнуть. – Есть принять управление. Обесточив спецкомбинезон, товарищ Дементьев принялся извиваться, стягивая его с себя. Освободив верхнюю часть тела и руки, он приготовился познать таинственный предмет, но тут выяснилось, что фигурка упала и закатилась под кресло. Боевая кабина ИБМ не предназначена ни для чего иного, кроме как для ведения боя. Товарищу Дементьеву пришлось буквально встать на голову, чтобы заглянуть под кресло и отыскать фигурку. За это время «Дамокл» приблизился к Луне и синхронизировался по скорости и высоте орбиты со «Справедливым», готовясь к посадке на палубу крейсера. Товарищ Дементьев несколько раз глубоко вдохнул, стараясь максимально успокоиться и очистить голову от суетных, ненужных мыслей. Затем он правой рукой взял фигурку коня и зажмурился. Несколько секунд ничего не происходило. И вдруг ледяная молния пронзила все тело товарища Дементьева от затылка до самых пяток. Стиснув зубы, чтобы не застонать, он вцепился левой рукой в подлокотник кресла, правой продолжая сжимать коня. Предмет, видимо, приноравливался к новому владельцу, подбирал ментальные ключи к разуму, к сознанию и подсознанию товарища Дементьева. А когда подобрал – обрушил на него все, что хранил в себе долгие века. Лавина образов погребла под собой личность товарища Дементьева. Еще минуту назад он был вторым человеком в Солнечной системе, всесильным начальником Отдела Особых действий, героем революции и прочая, и прочая, а тут в одночасье превратился в ничто, в белое полотнище экрана, в монитор, в шар для показа стереоскопических картин, в чистый лист бумаги, на котором можно было нарисовать или написать все, что угодно. И конь начал писать и рисовать так, как он мог это делать. В мозгу товарища Дементьева с ураганной скоростью понеслись видения, описывающие жизнь и судьбу Потрясателя Вселенной, великого завоевателя Чингисхана. Смерть отца, нищее детство, вечный страх и убийство брата, рабская колодка на шее, скитания, неудачи и предательства – товарищ Дементьев словно бы сам стал юным Темучином из рода Борджигинов и на своей шкуре испытал, какого это – быть изгоем. А конь уже гнал его дальше, во взрослую жизнь Чингисхана. Женитьба на красавице Борте, ставшей своему мужу не только спутницей жизни, но и верным советником. Стычки, походы, друзья и враги, опять предательство одних и благородство других, опять походы и битвы. Свист стрел, топот копыт по ночной степи, крики раненых, молчание убитых. Терпкий запах крови мешается с гарью степных костров. Когда перед завтрашней битвой тысячи воинов в темноте точат свои мечи, от этого звука становится не по себе даже самому отъявленному храбрецу. Товарищ Дементьев не считал себя храбрецом, но и трусом он тоже никогда не был. Однако скрежет тысяч клинков по наждакам поверг его в ужас. Он попытался разжать руку, выпустить коня, чтобы передохнуть, отдышаться, а изучение странной фигурки возобновить потом, на Луне. Но пальцы товарища Дементьева свела непрошеная судорога, и удивительные видения продолжились. Армии, сражения, штурмы городов, истребление дерзких и непокорных – он смотрел жуткий исторический блокбастер, в главной роли которого был рыжеволосый человек с разноцветными глазами и фигуркой волка. Волк побеждал врагов Чингисхана еще до того, как его воины бросались в атаку. Волк позволял править множеством людей, не опасаясь бунта или измены. Волк был ключом и замком, плетью и петлей, топором и плахой. «С таким предметом легко можно стать новым Чингисханом, – подумал товарищ Дементьев во время одной из редких пауз между видениями. – Хотя зачем Чингисханом? Дементьевым… Прусаковым… Прусаковым? Что за странно знакомая фамилия? Геннадий Васильевич Прусаков. Кто это? Откуда мне известен этот человек?» По всей видимости, мозг товарища Дементьева оказался не просто крайне восприимчивым к тем ментальным волнам, что испускал конь; он еще и изменился под действием этих волн. Изменился – и из глубин его выплыла истинная личность человека, известного всем как товарищ Дементьев. Лидер звездных борцов товарищ Бета, он же товарищ Дементьев, он же начальник Отдела Особых действий, в этот момент умер. Просто перестал существовать. Его место – и свое законное место! – занял Геннадий Прусаков, когда-то учившийся вместе с Матвеем Гумилевым на одном курсе. И уже ему показывал конь финальные сцены эпопеи Чингисхана. Став властелином половины мира, создав гигантскую империю, получив практически официальный титул Потрясателя Вселенной, стерев с лика земного целые народы, Чингисхан все же был глубоко несчастным человеком. Он не выполнил своего земного предназначения, не исполнил воли Тенгри, воли Вечного Синего неба. Эту волю владыка всех монголов понимал как установление мира на земле. На всей Земле. Любимая поговорка Чингисхана очень точно отражала метод, который он использовал: «Чтобы наступил мир, убей своего врага!». Потрясатель Вселенной был убежден, что когда все страны и народы объединяться под его властью и станут жить по своду законов Монгольской империи, Великой Яссе, его миссия будет завершена. Но старость, обычная человеческая старость помешала Чингисхану. Он тщетно искал лекарство от нее, но даже китайский мудрец-даос Чань-Чунь не сумел подсказать царю царей верный способ обмануть безжалостное время. Впрочем, именно Чань-Чунь поведал Чингисхану о фигурках, родственных его волку, и подарил коня, того самого, что сжимал сейчас в руке товарищ Дементьев. Дементьев? Нет, уже Геннадий Прусаков! Даосский мудрец предложил Чингисхану выход. Это была изящная комбинация и Прусаков оценил ее по достоинству. Крупинки Вечности, загадочное снадобье, погружающее человека в вечный сон, как бы консервировали Чингисхана, чтобы Потрясатель Вселенной мог дожить до тех времен, когда у людей появятся технологии омоложения. «Или пересадки личности», – отметил про себя Прусаков. Инсценировав собственную смерть, Чингисхан провел блестящую спецоперацию по организации фальшивых похорон. Его советник Елюй Чу-сай выполнил все приказания своего повелителя. Прусаков слушал доклад советника и поражался масштабности замысла: – О Учитель, все было сделано именно так, как вы и задумали. Камни, изображающие ваше тело, мы положили в полированный гроб из горной сосны, его поместили в гроб из серебра, а его – в золотой гроб. Десять тысяч богатырей-турхаудов скакали впереди процессии, убивая всякого встречного, будь то человек или зверь, чтобы враги до поры не прослышали о вашей кончине. По прибытие к подножью Хангая нас ожидали сотни тысяч монголов и людей иной крови, собравшихся, чтобы в последний раз поклониться вам. Сто больших телег, полных золота, отвезли мы к могиле вашей. Сто лучших степных скакунов забили мы. Сто самых прекраснейших дев легли в гробницу рядом с конями. Наконец, сто сильнейших багатуров добровольно дали убить себя, чтобы охранять своего повелителя в другой жизни. Никто из смертных, кроме меня, ваших сыновей и ближайших полководцев не знает, где находится могила. Тридцать три раза прогнали мы табуны лошадей по той долине, чтобы ничто не указывало на место захоронения. Все землекопы, все возчики и слуги, помогавшие нам, убиты. Сотни воинов, что несли дозоры на окрестных горах, также убиты. Убиты и те, кто убивал их. Тайна вашего погребения, Учитель, будет сохранена в веках. «Гениально! – усмехнулся про себя Прусаков. – Все обставлено по высшему разряду. Могилу Чингисхана ищут до сих пор! И никто, ни один человек не догадался, что на самом деле Потрясатель Вселенной вместе со своим предметом, погруженный с помощью Крупинок Вечности в подобие летаргического сна, покоится совсем в другом месте, в ледяной пещере горы Хан-Тенгри». Кто был тот парень, что отдал коня Прусакову? Почему он явился на встречу вместо данайцев? Или… Геннадий облизнул пересохшие губы. Или он – посланник, и фигурка попала по адресу? Ведь в двадцать пятом веке есть все, что нужно для возвращения Чингисхана к активной жизни. Сколько ему было на момент «смерти»? Шестьдесят с небольшим? Современные медицинские технологии вполне могут вернуть Потрясателю Вселенной если не молодость, то по крайней мере силу зрелого мужчины, и он проживет еще тридцать-сорок лет. Проживет, чтобы завершить начатое. Волк поможет Чингисхану стать вождем новой, невиданной армии… – Стоп! – вслух произнес Прусаков. А почему этим вождем должен стать полудикий монгол из далекого прошлого? Почему не он, Геннадий Прусаков? Могущественный предмет сам идет к нему в руки. Так неужели же он упустит такой шанс?! Бывший товарищ Дементьев без сил растекся по креслу, уставившись неподвижным взглядом в одну точку. Он пытался понять, что делать и как ему быть дальше, потому что полученные сведения – а это были именно что сведения, информация, которой предстояло грамотно распорядиться – требовали серьезного осмысления. На панели вспыхнул алый огонек, тоненько пропищал сигнал готовности – «Дамокл» подходил к грузовой палубе «Справедливого». Прусаков, точно очнувшись, завертел головой, включил связь и вызвал секонд-отсек: – Коля! Отставить! – Что оставить? – Все. Посадку и прочее. Мы возвращаемся. – Куда, товарищ Дементьев? – На Землю. Координаты я сам введу в курсоуказатель. Давай, давай, работай, Коля! Время не ждет! Яйцо «Дамокла», уже готовое вплыть в распахнутые створы грузпалубы, зависло на некоторое время, пока Коля вел переговоры с диспетчером крейсера, а потом скользнуло по касательной к атмосфере Луны, устремляясь на скованную льдами Землю. К этому моменту Прусаков сумел облачиться в спецкомбинезон и вернул себе управление «Дамоклом». Он ввел координаты пика Хан-Тенгри и приготовился ждать – модулю предстояло облететь земной шар и на ночной стороне планеты совершить посадку в совершенно диких, давным-давно не посещаемых людьми краях. Все то время, пока «Дамокл» совершал маневр облета, Прусаков придумывал себе титул и должность. Император? Король? Главный правитель? Великий диктатор? Вождь? Учитель? Хозяин? Все эти слова отдавали дешевой детской фэнтези, ненастоящестью какой-то, игрой. А Прусаков решился на шаг настолько серьезный, что исключались даже малейшие намеки на игру. Так ничего и не придумав, он отложил принятие решения на потом. Сейчас у него было более важное дело – посадить «Дамокл», отыскать пещеру и забрать то, что сама судьба – или все же данайцы? – преподнесли ему как бесценный дар. Конечно, конь – и пославший его в будущее Чингисхан – желали другого. Но Прусаков решительно отказался от мысли оживлять древнего завоевателя. Делить власть с кем бы то ни было – зачем? Да и получится ли разделить? Владеть волком будет только один, все остальные станут бояться и подчиняться. Нет, пусть Потрясатель Вселенной и дальше спокойно спит в своей ледяной могиле. «Я возьму только предмет. Даже не возьму, а обменяю! Это будет честная сделка, – улыбался Прусаков, разглядывая на экране спутниковые снимки горы Хан-Тенгри. – И вот тогда мы посмотрим…» Бойцы Отдела Особых действий, сидящие в секонд-отсеках десантно-штурмового модуля, не заметили изменений, произошедших с их командиром. Для них он оставался товарищем Дементьевым, и до поры Прусаков решил не раскрывать карты. «Революция! Да к черту революцию. Хватит, накуражились. Пора заняться делом, – мысли Прусакова неслись вскачь, словно непобедимая конница Чингисхана. – Все так удачно складывается – базы «Армии пробуждения» и «Танцоров вечности» войдут в общую сеть опорных пунктов Космофлота. Нет, и Космофлот тоже к черту! Создадим новую армию, Военно-Космические силы…» – Товарищ Дементьев, нас запрашивает Луна, штаб «Армии пробуждения», – перебил мечты Прусакова боец секонд-отсека. – Что им надо? – Товарищ Гамма интересуется, как быть с захваченными членами Правительства Объединенного человечества. Расстреливать? «Конечно, – сказал бы товарищ Дементьев. – Исторический балласт нам не нужен». – Нет, ни в коем случае, – ответил Геннадий Прусаков. – Пусть ждут моего возвращения. Он знал – теперь эти люди ему пригодятся. «Дамокл» вошел в плотные слои земной атмосферы где-то над ледяными полями Западной Сибири, прочертил в небе замерзшей планеты огненную дугу длиной в несколько тысяч километров и снизился у подножия горы Хан-Тенгри, освещенной лучами заходящего солнца. Исполинский пик розовой пирамидой плыл над облаками. Прусаков опасался, что устье пещеры окажется закрыто ледником – тогда пришлось бы расплавлять лед, тратя энергию «Дамокла», а это могло привести к проблемам при возвращении. Но ледяная река, спускавшаяся со склона Хан-Тенгри, очень удачно обтекала скальную гряду, в которой прятался вход. «Дамокл» по приказу Прусакова разделился на ИБМ. – Займите позиции над скалами, – приказал он своим бойцам-секондам. – Будьте наготове. Наблюдайте. Возможны гости. Но без моей команды огня не открывать. «Нагрузив» таким образом подчиненных, Прусаков двинул свой ИБМ вниз, в ложбину между скалами. Тут повсюду лежал снег. Ветер, проносящийся над каменными глыбами, уложил снег косыми гривами и сейчас они отбрасывали густо-фиолетовые тени, скрывая пещеру. Включив мощный фонарь, вмонтированный в верхнюю часть ИБМ, Прусаков принялся внимательно вглядываться в камни, сугробы, темные пятна и вскоре обнаружил углубление, прикрытое от любопытных глаз скальным козырьком, на котором нарос снежный холмик. Покинув ИБМ, он спрыгнул в снег, сразу провалившись по пояс, и полез в черную дыру, подсвечивая себе дорогу наплечными габаритными огнями спецкомбинезона. Прусаков не взял с собой никакого оружия – да и с кем было воевать в ледяной пещере? Тело Чингисхана, пролежавшее в кедровой колоде больше тысячи лет, едва ли станет сопротивляться. А больше тут не было ни одного живого существа – тепловые датчики ИБМ показывали это со стопроцентной очевидностью. Но войдя под своды пещеры, Прусаков несколько оробел – уж очень величественно выглядели ледяные сталактиты, сталагмиты и сталагнаты, сверкающие в лучах габаритных огней. На потолке пещеры искрился пушистый, узорчатый иней. Стены казались отлитыми из хрусталя. Под ногами Прусакова похрустывала ледяная крошка. Он миновал две обширные полости, два ослепительно прекрасных зала этого подземного дворца, и увидел в нише, затканной бахромой сосулек, темный продолговатый предмет. Сглотнув, Прусаков расправил плечи и быстрым шагом пересек замерзшее пещерное озеро, отделяющее его от заветной цели. Кедровая колода прекрасно сохранилась. По ее полированному коричневому боку вился удивительно гармоничный морозный узор, но Прусаков даже не взглянул на него. Ухватившись за крышку, он поднатужился и отвалил ее в сторону. То, что оказалось под крышкой, заставило Прусакова громко вскрикнуть. Он ожидал всего, чего угодно – разложившегося трупа, мумии, черных костей или, напротив, нетленных мощей Чингисхана, но только не такого… Потрясатель Вселенной смотрел на человека, дерзнувшего нарушить его многовековой сон. Залитый прозрачным медом, седой длиннобородый старик глядел сквозь янтарную окаменевшую массу широко открытыми разноцветными – один голубой, другой зеленый – глазами, и в его взгляде Прусакову почудилась издевка. «Волк! Где же волк? – мысли Прусакова заметались. – Он всю жизнь носил его на себе – приматывал кожаным ремнем к телу возле сердца. А перед смертью… Точнее, перед тем, как заснуть на века, сжал фигурку в руке. Значит, она там. Но как добраться до тела?» Геннадий осторожно потрогал гладкую поверхность окаменевшего меда. Потом ударил по ней кулаком. С тем же успехом он мог бить по глыбе льда. «Лучемет! Надо было взять из «Дамокла» ручной излучатель», – укорил себя Прусаков. Он тяжело опустился на опрокинутую крышку и задумался. В детстве маленький Гена любил бывать на Марсе, на ферме у бабушки с дедушкой. Старики занимались сельским хозяйством, что называется, для души, входя в группу реконструкторов-энтузиастов. Они разводили овец, кур, гусей, возделывали огород и держали пасеку. Мед, ароматный, густой, был главным лакомством для любимого внука. Гена предпочитал жидкий, тягучий мед – в него было так здорово и вкусно макать свежие булочки. И бабушка, чтобы угодить внуку, растапливала засахарившийся мед на водяной бане. «Мед тает, если его нагреть», – Прусаков поднялся и, избегая смотреть в глаза Чингисхана, приложил руку к гладкой поверхности. Спецкомбинезон имел функцию подогрева – собственно, поэтому Геннадий до сих пор не замерз. Плотно прижав пальцы, Прусаков выставил максимальный нагрев. Сорок два градуса по Цельсию – этого должно хватить. Вначале он ничего не почувствовал. Потом стало жарко. Из воздушных фильтров повалил пар, забрало легкого шлема немедленно обросло инеем. Но все это можно было перетерпеть. Главное – мед под рукой Прусакова начал плавиться. Медленно, гораздо медленнее, чем хотелось бы Геннадию, но плавиться. Спустя полчаса все в пещере изменилось. Хрустальные залы волшебного дворца погрузились в густой туман. Клубы пара оседали на ледяных колоннах белой порошей. Прусаков дважды терял сознание от теплового удара, но медкомплекс комбинезона всякий раз впрыскивал ему стимуляторы, возвращая к жизни. Тысячелетний мед поддавался с неохотой, но все же поддавался, и через сорок минут после начала работы Прусаков добрался до рук Чингисхана, умиротворенно сложенных на груди. Геннадий весь перемазался в меду, но сейчас ему было на это наплевать. Вцепившись раскаленными пальцами в коричневые, узловатые пальцы Потрясателя Вселенной, он нащупал между ними предмет. Чингисхан не хотел выпускать свой талисман, свое сокровище. Прусаков не знал главного – похищенный, украденный предмет не будет работать, не станет проявлять свои свойства. Но действуя по наитию, Геннадий, оставив бесплодные попытки разжать стальную хватку Чингисхана, буквально прорыдал: – Отда-ай! Ему показалось, что выражение лица древнего завоевателя на мгновение изменилось – Чингисхан улыбнулся? Или это все просто игра света и тени, натеки меда, усталость? Но, так или иначе, пальцы Потрясателя Вселенной разжались, и фигурка волка оказалась в липкой перчатке Прусакова. – Есть! – он выпрямился, торжествующе хохотнул и тут же отключил обогрев спецкомбинезона. Геннадий вложил коня в пальцы древнего завоевателя и, спрятав волка в контейнере на поясе, окинул разоренную пещеру прощальным взором. Дыра в медовом саркофаге медленно оплывала. Пар осел, туман рассеялся. – Вот и все! – выдохнул Прусаков. Он приблизился к колоде, чтобы закрыть ее крышкой. Когда-нибудь сюда по приказу Геннадия придут специалисты, чтобы все же оживить этого жуткого старика. Историки много узнают от него о той великой и страшной эпохе. Но пока Прусакову не до истории. Точнее, он будет творить свою, новую историю. Задвигая крышку, Геннадий посмотрел в лицо Чингисхану и увидел, что глаза его плотно закрыты… |
Эпизод 4Мед ЧингисханаЛуноград, десантно-штурмовой модуль «Дамокл»; Земля, район пика Хан-Тенгри Сестра Кобра, высокая, худая платиновая блондинка с большим, чувственным ртом и вечно прищуренными, исполненными презрения ко всему миру глазами, ждала товарища Дементьева в личных апартаментах покойного Оберпротектора. Люди из команды товарища Гаммы, захватившие Зеленый дворец, выстроенный в стиле барокко из оберонского зеленоватого гранита, сообщили ей, что заместитель товарища Альфы отлучился по важному делу, но к вечеру должен вернуться. Собственно, сестра Кобра не особенно спешила. Без стеснения сбросив с себя надоевший боевой комбинезон, женщина отыскала в гардеробной шелковый халат, завернулась в него и теперь, развалившись в кресле, потягивала через соломинку сухой мартини – в апартаментах обнаружился шикарный бар. Параллельно сестра Кобра разглядывала огромную круглую кровать Оберпротектора, увенчанную узорчатым балдахином, прикидывая, в какой позе она будет эффектнее смотреться на шитом золотом покрывале. В братстве «Танцоров вечности» сестра Кобра занимала достаточно высокий, но несколько теневой пост – она отвечала за подбор и подготовку человеческого материала для последующей пересадки личности. Работа эта велась в тесном контакте с сотрудниками Третьего отдела «Армии пробуждения», непосредственным начальником сестры Кобры был брат Молот, но обычно информацию она получала от господина Наставника. Именно этот загадочный человек – или не человек? – никогда не снимавший глухого черного шлема, указывал, кто из пленных офицеров или рядового состава Космофлота подходит для пересадки и чью личность нужно пересаживать в его мозг. Отлаженный механизм работал без сбоев до того момента, как брат Молот решил действовать самостоятельно, чтобы показать всем – и союзникам из «Армии пробуждения», и всему Объединенному человечеству – кто в Солсисе хозяин. Закончилась эта затея печально, в первую очередь для самого иерарха «Танцоров вечности». Аэрополис погиб, остатки братства влились в состав «Армии пробуждения» и сестра Кобра осталась не у дел. Господин Наставник больше не появлялся, работы по пересадкам личностей законсервировали. В операции по захвату Луны сестра Кобра сыграла второстепенную роль – ее новый начальник, глава Третьего отдела товарищ Йота, поручил женщине заниматься контролем за системами связи. Когда боевые действия были завершены, сестра Кобра в числе прочих оказалась в Лунограде. Все ожидали первого заседания Временного правительства, а пока звездные борцы занимали государственные учреждения, готовясь стать новой элитой Объединенного человечества. Господин Наставник явился как всегда неожиданно. Это случилось утром. Сестра Кобра только что приняла душ в одном из жилых блоков комплекса зданий Генеральной Ассамблеи, и вытираясь пушистым полотенцем, босиком прошествовала в комнату. Она хорошо помнила, что заперла гостиничный номер на ключ, и вздрогнула, увидев у окна темную фигуру. – Ты должна, – как обычно, без преамбул и приветствий заговорил господин Наставник, – сегодня встретиться с товарищем Дементьевым. Постарайся расположить его к себе и обязательно сообщи информацию о человеческом материале, проходившем процедуру пересадки под номером К-716. – К-какую информацию? – закутавшись в полотенце, срывающимся голосом спросила сестра Кобра. Она чувствовала робость. Господин Наставник всегда немного пугал ее, а сейчас, возникнув в запертом номере, вызвал настоящий ужас. – Ты должна назвать имя. – Но я его не знаю! Сестра Кобра действительно не имела никакого представления о настоящей личности К-716. Она помнила этого человека, молодого парня из «Беллоны», погибшего в ходе боя на Градусе Забвения. Рослый, крепкий юноша, он задохнулся в поврежденном скафандре. Тогда было много пленных. Всем им присвоили порядковые номера, а потом явился господин Наставник и указал, какой материал подходит для пересадки. К-716 попал в их число. Сестра Кобра даже вспомнила лицо парня, искаженное жуткой гримасой удушья. Реанимационные мероприятия, произведенные сотрудниками Третьего отдела, вернули его к жизни и беллоновец отправился прямиком в установку по пересадке. Кем он вышел оттуда, сестра Кобра не интересовалась. – Я назову тебе имя, – ровным, глухим голосом произнес господин Наставник. – Запомни: ты обязана передать его товарищу Дементьеву. – Ну, хорошо… – начала было говорить сестра Кобра, но в этот момент господин Наставник, впервые за несколько лет, опустил черное забрало своего шлема. Крик умер на губах сестры Кобры. На нее смотрело не человеческое лицо, а хрустальная маска. Точнее, ей показалось в первый момент, что это маска. Но вглядевшись в синие глаза без зрачков, увидев под прозрачной кожей голубые прожилки, она поняла, что видит лицо живого существа. Странное оцепенение охватило сестру Кобру. Закружилась голова. Мысли исчезли, унеслись куда-то и в образовавшейся пустоте зазвучали слова: – Ты обязана. Доверие. Расположить к себе. Убедить. Назвать имя… – Какое имя? – прошептала сестра Кобра. Когда господин Наставник произнес его, женщина охнула и потеряла сознание. Очнулась она спустя несколько минут. В номере никого не было. Первой мыслью сестры Кобры, первой самостоятельной мыслью было: «Бежать! Переодеться, улететь на Марс, на Юпитер – и чтобы никто никогда…». Но ее обнаженное тело тут же пронзила острая боль, а в голове зазвучало: «Ты обязана. Доверие. Расположить к себе. Убедить. Назвать имя…». Сестра Кобра завизжала, выгибаясь и колотя ногами по упругому пластику пола. Боль жгла, рвала, терзала ее тело, судороги скручивали мышцы, дыхание сбилось, перед глазами поплыли красные пятна, а в мозгу набатом билось: «Ты обязана. Доверие. Расположить к себе. Убедить. Назвать имя…». – Все, все! Хватит! – задыхаясь, прохрипела сестра Кобра, царапая ногтями шею. – Я поняла, я все сделаю! И боль отпустила. Откинувшись на смятое полотенце, женщина заплакала, не имея сил пошевелить рукой, чтобы вытереть слезы. Но минуту спустя, когда вернулись силы и способность рассуждать здраво, сестра Кобра поняла – судьба в лице господина Наставника подарила ей уникальный шанс. И нужно было быть полной дурой, чтобы им не воспользоваться… Товарищ Дементьев, сидя в прима-отсеке «Дамокла», уверенно вел штурмовой модуль к Луне, нет-нет да поглядывая на фигурку коня, стоящую на панели управления. Ему не терпелось снять нейросенсорный спецкомбинезон, с помощью которого осуществлялось управление ИБМ, и прикоснуться к предмету. Конь манил товарища Дементьева, манил властно и настойчиво. Начальник Отдела Особых действий умел ждать. Собственно, без терпения и настойчивости он никогда не смог бы стать тем, кем стал. Но сейчас товарищ Дементьев отдавал себе отчет в том, что его воля, почитаемая товарищами по борьбе железной, готова сдаться. – Да что ж такое?! – в сердцах выкрикнул товарищ Дементьев, в очередной раз отводя взгляд от фигурки. – «Дамокл», здесь Луна-один! – немедленно откликнулся пост контроля на «Справедливом». – Что случилось? – Все в порядке, – отчеканил товарищ Дементьев. – Отбой. Он отключил связь, помассировал подбородок, еще раз посмотрел на коня – и вызвал по внутренней трансляции одного из бойцов второго отсека. – Коля! Бери управление на себя. – Что-то случилось, товарищ Дементьев? – поинтересовался боец. – Норма. Просто я хочу… хочу отдохнуть. – Есть принять управление. Обесточив спецкомбинезон, товарищ Дементьев принялся извиваться, стягивая его с себя. Освободив верхнюю часть тела и руки, он приготовился познать таинственный предмет, но тут выяснилось, что фигурка упала и закатилась под кресло. Боевая кабина ИБМ не предназначена ни для чего иного, кроме как для ведения боя. Товарищу Дементьеву пришлось буквально встать на голову, чтобы заглянуть под кресло и отыскать фигурку. За это время «Дамокл» приблизился к Луне и синхронизировался по скорости и высоте орбиты со «Справедливым», готовясь к посадке на палубу крейсера. Товарищ Дементьев несколько раз глубоко вдохнул, стараясь максимально успокоиться и очистить голову от суетных, ненужных мыслей. Затем он правой рукой взял фигурку коня и зажмурился. Несколько секунд ничего не происходило. И вдруг ледяная молния пронзила все тело товарища Дементьева от затылка до самых пяток. Стиснув зубы, чтобы не застонать, он вцепился левой рукой в подлокотник кресла, правой продолжая сжимать коня. Предмет, видимо, приноравливался к новому владельцу, подбирал ментальные ключи к разуму, к сознанию и подсознанию товарища Дементьева. А когда подобрал – обрушил на него все, что хранил в себе долгие века. Лавина образов погребла под собой личность товарища Дементьева. Еще минуту назад он был вторым человеком в Солнечной системе, всесильным начальником Отдела Особых действий, героем революции и прочая, и прочая, а тут в одночасье превратился в ничто, в белое полотнище экрана, в монитор, в шар для показа стереоскопических картин, в чистый лист бумаги, на котором можно было нарисовать или написать все, что угодно. И конь начал писать и рисовать так, как он мог это делать. В мозгу товарища Дементьева с ураганной скоростью понеслись видения, описывающие жизнь и судьбу Потрясателя Вселенной, великого завоевателя Чингисхана. Смерть отца, нищее детство, вечный страх и убийство брата, рабская колодка на шее, скитания, неудачи и предательства – товарищ Дементьев словно бы сам стал юным Темучином из рода Борджигинов и на своей шкуре испытал, какого это – быть изгоем. А конь уже гнал его дальше, во взрослую жизнь Чингисхана. Женитьба на красавице Борте, ставшей своему мужу не только спутницей жизни, но и верным советником. Стычки, походы, друзья и враги, опять предательство одних и благородство других, опять походы и битвы. Свист стрел, топот копыт по ночной степи, крики раненых, молчание убитых. Терпкий запах крови мешается с гарью степных костров. Когда перед завтрашней битвой тысячи воинов в темноте точат свои мечи, от этого звука становится не по себе даже самому отъявленному храбрецу. Товарищ Дементьев не считал себя храбрецом, но и трусом он тоже никогда не был. Однако скрежет тысяч клинков по наждакам поверг его в ужас. Он попытался разжать руку, выпустить коня, чтобы передохнуть, отдышаться, а изучение странной фигурки возобновить потом, на Луне. Но пальцы товарища Дементьева свела непрошеная судорога, и удивительные видения продолжились. Армии, сражения, штурмы городов, истребление дерзких и непокорных – он смотрел жуткий исторический блокбастер, в главной роли которого был рыжеволосый человек с разноцветными глазами и фигуркой волка. Волк побеждал врагов Чингисхана еще до того, как его воины бросались в атаку. Волк позволял править множеством людей, не опасаясь бунта или измены. Волк был ключом и замком, плетью и петлей, топором и плахой. «С таким предметом легко можно стать новым Чингисханом, – подумал товарищ Дементьев во время одной из редких пауз между видениями. – Хотя зачем Чингисханом? Дементьевым… Прусаковым… Прусаковым? Что за странно знакомая фамилия? Геннадий Васильевич Прусаков. Кто это? Откуда мне известен этот человек?» По всей видимости, мозг товарища Дементьева оказался не просто крайне восприимчивым к тем ментальным волнам, что испускал конь; он еще и изменился под действием этих волн. Изменился – и из глубин его выплыла истинная личность человека, известного всем как товарищ Дементьев. Лидер звездных борцов товарищ Бета, он же товарищ Дементьев, он же начальник Отдела Особых действий, в этот момент умер. Просто перестал существовать. Его место – и свое законное место! – занял Геннадий Прусаков, когда-то учившийся вместе с Матвеем Гумилевым на одном курсе. И уже ему показывал конь финальные сцены эпопеи Чингисхана. Став властелином половины мира, создав гигантскую империю, получив практически официальный титул Потрясателя Вселенной, стерев с лика земного целые народы, Чингисхан все же был глубоко несчастным человеком. Он не выполнил своего земного предназначения, не исполнил воли Тенгри, воли Вечного Синего неба. Эту волю владыка всех монголов понимал как установление мира на земле. На всей Земле. Любимая поговорка Чингисхана очень точно отражала метод, который он использовал: «Чтобы наступил мир, убей своего врага!». Потрясатель Вселенной был убежден, что когда все страны и народы объединяться под его властью и станут жить по своду законов Монгольской империи, Великой Яссе, его миссия будет завершена. Но старость, обычная человеческая старость помешала Чингисхану. Он тщетно искал лекарство от нее, но даже китайский мудрец-даос Чань-Чунь не сумел подсказать царю царей верный способ обмануть безжалостное время. Впрочем, именно Чань-Чунь поведал Чингисхану о фигурках, родственных его волку, и подарил коня, того самого, что сжимал сейчас в руке товарищ Дементьев. Дементьев? Нет, уже Геннадий Прусаков! Даосский мудрец предложил Чингисхану выход. Это была изящная комбинация и Прусаков оценил ее по достоинству. Крупинки Вечности, загадочное снадобье, погружающее человека в вечный сон, как бы консервировали Чингисхана, чтобы Потрясатель Вселенной мог дожить до тех времен, когда у людей появятся технологии омоложения. «Или пересадки личности», – отметил про себя Прусаков. Инсценировав собственную смерть, Чингисхан провел блестящую спецоперацию по организации фальшивых похорон. Его советник Елюй Чу-сай выполнил все приказания своего повелителя. Прусаков слушал доклад советника и поражался масштабности замысла: – О Учитель, все было сделано именно так, как вы и задумали. Камни, изображающие ваше тело, мы положили в полированный гроб из горной сосны, его поместили в гроб из серебра, а его – в золотой гроб. Десять тысяч богатырей-турхаудов скакали впереди процессии, убивая всякого встречного, будь то человек или зверь, чтобы враги до поры не прослышали о вашей кончине. По прибытие к подножью Хангая нас ожидали сотни тысяч монголов и людей иной крови, собравшихся, чтобы в последний раз поклониться вам. Сто больших телег, полных золота, отвезли мы к могиле вашей. Сто лучших степных скакунов забили мы. Сто самых прекраснейших дев легли в гробницу рядом с конями. Наконец, сто сильнейших багатуров добровольно дали убить себя, чтобы охранять своего повелителя в другой жизни. Никто из смертных, кроме меня, ваших сыновей и ближайших полководцев не знает, где находится могила. Тридцать три раза прогнали мы табуны лошадей по той долине, чтобы ничто не указывало на место захоронения. Все землекопы, все возчики и слуги, помогавшие нам, убиты. Сотни воинов, что несли дозоры на окрестных горах, также убиты. Убиты и те, кто убивал их. Тайна вашего погребения, Учитель, будет сохранена в веках. «Гениально! – усмехнулся про себя Прусаков. – Все обставлено по высшему разряду. Могилу Чингисхана ищут до сих пор! И никто, ни один человек не догадался, что на самом деле Потрясатель Вселенной вместе со своим предметом, погруженный с помощью Крупинок Вечности в подобие летаргического сна, покоится совсем в другом месте, в ледяной пещере горы Хан-Тенгри». Кто был тот парень, что отдал коня Прусакову? Почему он явился на встречу вместо данайцев? Или… Геннадий облизнул пересохшие губы. Или он – посланник, и фигурка попала по адресу? Ведь в двадцать пятом веке есть все, что нужно для возвращения Чингисхана к активной жизни. Сколько ему было на момент «смерти»? Шестьдесят с небольшим? Современные медицинские технологии вполне могут вернуть Потрясателю Вселенной если не молодость, то по крайней мере силу зрелого мужчины, и он проживет еще тридцать-сорок лет. Проживет, чтобы завершить начатое. Волк поможет Чингисхану стать вождем новой, невиданной армии… – Стоп! – вслух произнес Прусаков. А почему этим вождем должен стать полудикий монгол из далекого прошлого? Почему не он, Геннадий Прусаков? Могущественный предмет сам идет к нему в руки. Так неужели же он упустит такой шанс?! Бывший товарищ Дементьев без сил растекся по креслу, уставившись неподвижным взглядом в одну точку. Он пытался понять, что делать и как ему быть дальше, потому что полученные сведения – а это были именно что сведения, информация, которой предстояло грамотно распорядиться – требовали серьезного осмысления. На панели вспыхнул алый огонек, тоненько пропищал сигнал готовности – «Дамокл» подходил к грузовой палубе «Справедливого». Прусаков, точно очнувшись, завертел головой, включил связь и вызвал секонд-отсек: – Коля! Отставить! – Что оставить? – Все. Посадку и прочее. Мы возвращаемся. – Куда, товарищ Дементьев? – На Землю. Координаты я сам введу в курсоуказатель. Давай, давай, работай, Коля! Время не ждет! Яйцо «Дамокла», уже готовое вплыть в распахнутые створы грузпалубы, зависло на некоторое время, пока Коля вел переговоры с диспетчером крейсера, а потом скользнуло по касательной к атмосфере Луны, устремляясь на скованную льдами Землю. К этому моменту Прусаков сумел облачиться в спецкомбинезон и вернул себе управление «Дамоклом». Он ввел координаты пика Хан-Тенгри и приготовился ждать – модулю предстояло облететь земной шар и на ночной стороне планеты совершить посадку в совершенно диких, давным-давно не посещаемых людьми краях. Все то время, пока «Дамокл» совершал маневр облета, Прусаков придумывал себе титул и должность. Император? Король? Главный правитель? Великий диктатор? Вождь? Учитель? Хозяин? Все эти слова отдавали дешевой детской фэнтези, ненастоящестью какой-то, игрой. А Прусаков решился на шаг настолько серьезный, что исключались даже малейшие намеки на игру. Так ничего и не придумав, он отложил принятие решения на потом. Сейчас у него было более важное дело – посадить «Дамокл», отыскать пещеру и забрать то, что сама судьба – или все же данайцы? – преподнесли ему как бесценный дар. Конечно, конь – и пославший его в будущее Чингисхан – желали другого. Но Прусаков решительно отказался от мысли оживлять древнего завоевателя. Делить власть с кем бы то ни было – зачем? Да и получится ли разделить? Владеть волком будет только один, все остальные станут бояться и подчиняться. Нет, пусть Потрясатель Вселенной и дальше спокойно спит в своей ледяной могиле. «Я возьму только предмет. Даже не возьму, а обменяю! Это будет честная сделка, – улыбался Прусаков, разглядывая на экране спутниковые снимки горы Хан-Тенгри. – И вот тогда мы посмотрим…» Бойцы Отдела Особых действий, сидящие в секонд-отсеках десантно-штурмового модуля, не заметили изменений, произошедших с их командиром. Для них он оставался товарищем Дементьевым, и до поры Прусаков решил не раскрывать карты. «Революция! Да к черту революцию. Хватит, накуражились. Пора заняться делом, – мысли Прусакова неслись вскачь, словно непобедимая конница Чингисхана. – Все так удачно складывается – базы «Армии пробуждения» и «Танцоров вечности» войдут в общую сеть опорных пунктов Космофлота. Нет, и Космофлот тоже к черту! Создадим новую армию, Военно-Космические силы…» – Товарищ Дементьев, нас запрашивает Луна, штаб «Армии пробуждения», – перебил мечты Прусакова боец секонд-отсека. – Что им надо? – Товарищ Гамма интересуется, как быть с захваченными членами Правительства Объединенного человечества. Расстреливать? «Конечно, – сказал бы товарищ Дементьев. – Исторический балласт нам не нужен». – Нет, ни в коем случае, – ответил Геннадий Прусаков. – Пусть ждут моего возвращения. Он знал – теперь эти люди ему пригодятся. «Дамокл» вошел в плотные слои земной атмосферы где-то над ледяными полями Западной Сибири, прочертил в небе замерзшей планеты огненную дугу длиной в несколько тысяч километров и снизился у подножия горы Хан-Тенгри, освещенной лучами заходящего солнца. Исполинский пик розовой пирамидой плыл над облаками. Прусаков опасался, что устье пещеры окажется закрыто ледником – тогда пришлось бы расплавлять лед, тратя энергию «Дамокла», а это могло привести к проблемам при возвращении. Но ледяная река, спускавшаяся со склона Хан-Тенгри, очень удачно обтекала скальную гряду, в которой прятался вход. «Дамокл» по приказу Прусакова разделился на ИБМ. – Займите позиции над скалами, – приказал он своим бойцам-секондам. – Будьте наготове. Наблюдайте. Возможны гости. Но без моей команды огня не открывать. «Нагрузив» таким образом подчиненных, Прусаков двинул свой ИБМ вниз, в ложбину между скалами. Тут повсюду лежал снег. Ветер, проносящийся над каменными глыбами, уложил снег косыми гривами и сейчас они отбрасывали густо-фиолетовые тени, скрывая пещеру. Включив мощный фонарь, вмонтированный в верхнюю часть ИБМ, Прусаков принялся внимательно вглядываться в камни, сугробы, темные пятна и вскоре обнаружил углубление, прикрытое от любопытных глаз скальным козырьком, на котором нарос снежный холмик. Покинув ИБМ, он спрыгнул в снег, сразу провалившись по пояс, и полез в черную дыру, подсвечивая себе дорогу наплечными габаритными огнями спецкомбинезона. Прусаков не взял с собой никакого оружия – да и с кем было воевать в ледяной пещере? Тело Чингисхана, пролежавшее в кедровой колоде больше тысячи лет, едва ли станет сопротивляться. А больше тут не было ни одного живого существа – тепловые датчики ИБМ показывали это со стопроцентной очевидностью. Но войдя под своды пещеры, Прусаков несколько оробел – уж очень величественно выглядели ледяные сталактиты, сталагмиты и сталагнаты, сверкающие в лучах габаритных огней. На потолке пещеры искрился пушистый, узорчатый иней. Стены казались отлитыми из хрусталя. Под ногами Прусакова похрустывала ледяная крошка. Он миновал две обширные полости, два ослепительно прекрасных зала этого подземного дворца, и увидел в нише, затканной бахромой сосулек, темный продолговатый предмет. Сглотнув, Прусаков расправил плечи и быстрым шагом пересек замерзшее пещерное озеро, отделяющее его от заветной цели. Кедровая колода прекрасно сохранилась. По ее полированному коричневому боку вился удивительно гармоничный морозный узор, но Прусаков даже не взглянул на него. Ухватившись за крышку, он поднатужился и отвалил ее в сторону. То, что оказалось под крышкой, заставило Прусакова громко вскрикнуть. Он ожидал всего, чего угодно – разложившегося трупа, мумии, черных костей или, напротив, нетленных мощей Чингисхана, но только не такого… Потрясатель Вселенной смотрел на человека, дерзнувшего нарушить его многовековой сон. Залитый прозрачным медом, седой длиннобородый старик глядел сквозь янтарную окаменевшую массу широко открытыми разноцветными – один голубой, другой зеленый – глазами, и в его взгляде Прусакову почудилась издевка. «Волк! Где же волк? – мысли Прусакова заметались. – Он всю жизнь носил его на себе – приматывал кожаным ремнем к телу возле сердца. А перед смертью… Точнее, перед тем, как заснуть на века, сжал фигурку в руке. Значит, она там. Но как добраться до тела?» Геннадий осторожно потрогал гладкую поверхность окаменевшего меда. Потом ударил по ней кулаком. С тем же успехом он мог бить по глыбе льда. «Лучемет! Надо было взять из «Дамокла» ручной излучатель», – укорил себя Прусаков. Он тяжело опустился на опрокинутую крышку и задумался. В детстве маленький Гена любил бывать на Марсе, на ферме у бабушки с дедушкой. Старики занимались сельским хозяйством, что называется, для души, входя в группу реконструкторов-энтузиастов. Они разводили овец, кур, гусей, возделывали огород и держали пасеку. Мед, ароматный, густой, был главным лакомством для любимого внука. Гена предпочитал жидкий, тягучий мед – в него было так здорово и вкусно макать свежие булочки. И бабушка, чтобы угодить внуку, растапливала засахарившийся мед на водяной бане. «Мед тает, если его нагреть», – Прусаков поднялся и, избегая смотреть в глаза Чингисхана, приложил руку к гладкой поверхности. Спецкомбинезон имел функцию подогрева – собственно, поэтому Геннадий до сих пор не замерз. Плотно прижав пальцы, Прусаков выставил максимальный нагрев. Сорок два градуса по Цельсию – этого должно хватить. Вначале он ничего не почувствовал. Потом стало жарко. Из воздушных фильтров повалил пар, забрало легкого шлема немедленно обросло инеем. Но все это можно было перетерпеть. Главное – мед под рукой Прусакова начал плавиться. Медленно, гораздо медленнее, чем хотелось бы Геннадию, но плавиться. Спустя полчаса все в пещере изменилось. Хрустальные залы волшебного дворца погрузились в густой туман. Клубы пара оседали на ледяных колоннах белой порошей. Прусаков дважды терял сознание от теплового удара, но медкомплекс комбинезона всякий раз впрыскивал ему стимуляторы, возвращая к жизни. Тысячелетний мед поддавался с неохотой, но все же поддавался, и через сорок минут после начала работы Прусаков добрался до рук Чингисхана, умиротворенно сложенных на груди. Геннадий весь перемазался в меду, но сейчас ему было на это наплевать. Вцепившись раскаленными пальцами в коричневые, узловатые пальцы Потрясателя Вселенной, он нащупал между ними предмет. Чингисхан не хотел выпускать свой талисман, свое сокровище. Прусаков не знал главного – похищенный, украденный предмет не будет работать, не станет проявлять свои свойства. Но действуя по наитию, Геннадий, оставив бесплодные попытки разжать стальную хватку Чингисхана, буквально прорыдал: – Отда-ай! Ему показалось, что выражение лица древнего завоевателя на мгновение изменилось – Чингисхан улыбнулся? Или это все просто игра света и тени, натеки меда, усталость? Но, так или иначе, пальцы Потрясателя Вселенной разжались, и фигурка волка оказалась в липкой перчатке Прусакова. – Есть! – он выпрямился, торжествующе хохотнул и тут же отключил обогрев спецкомбинезона. Геннадий вложил коня в пальцы древнего завоевателя и, спрятав волка в контейнере на поясе, окинул разоренную пещеру прощальным взором. Дыра в медовом саркофаге медленно оплывала. Пар осел, туман рассеялся. – Вот и все! – выдохнул Прусаков. Он приблизился к колоде, чтобы закрыть ее крышкой. Когда-нибудь сюда по приказу Геннадия придут специалисты, чтобы все же оживить этого жуткого старика. Историки много узнают от него о той великой и страшной эпохе. Но пока Прусакову не до истории. Точнее, он будет творить свою, новую историю. Задвигая крышку, Геннадий посмотрел в лицо Чингисхану и увидел, что глаза его плотно закрыты… |
Сергей Волков
Бегство сквозь время
