* * *

Антонио успел резко наклониться вперед, и зубы соскользнули. Открыв дверцу, он боком вывалился из машины и увидел, как Полли резво перебирается через спинку сиденья, чтобы добраться до него.

Антонио хотел захлопнуть дверцу, но ремень безопасности свесился наружу и блокировал ее. Полли сползла на водительское кресло и прыгнула, целясь вцепиться в горло. Это ей удалось, но Антонио без труда оттолкнул тонкие ручонки и отшвырнул девочку прочь. Она покатилась по асфальту и осталась лежать, очевидно, оглушенная падением.

Тяжело дыша, Антонио сел и вытащил револьвер.

Он понимал, что не сможет выстрелить в ребенка, но в любую секунду на него мог броситься кто-то еще.

Полли так и лежала. Потом маленькая ладошка сжалась в кулак. Снова разжалась, пальцы заскребли по асфальту.

— Твою мать! — выругался Антонио, поспешно забрался в машину и газанул. Маленькое тельце осталось лежать посередине улицы, потом медленно встало на четвереньки и зарычало.

Ничего этого Антонио, слава господу, уже не видел.

Никакого лагеря спасателей он не обнаружил. Переночевал прямо в машине, съехав с трассы и отогнав ее подальше за холмы, чтобы не было видно с дороги. Антонио надеялся, что безумцы вряд ли станут бродить по пустынным и безлюдным местам — у них ведь, похоже, совсем другие цели... Уснуть было страшно, все время казалось, что едва он уснет, сразу же кто-нибудь разобьет стекло и вытащит его, спящего и беззащитного, наружу. Конечно, в полицейском автомобиле стояли специальные усиленные стекла, но Антонио все равно сидел с дробовиком на коленях и лишь задремывал на несколько минут, дергаясь от любого шума.

А их хватало. То завывал койот, то кто-то шуршал под днищем машины — ящерицы, что ли... Ближе к трем часам зашумел ветер, поднял тучи песчаной пыли. А потом Антонио стало казаться, что вокруг машины кто-то бродит. Бормочет, тихонько хихикает, словно сам себе рассказывая забавные шутки, осторожно трогает капот и багажник... Антонио вглядывался в темноту, где кружились песчинки, но ничего не мог разглядеть, а выйти наружу не решался. Даже помочиться ему пришлось в пустую бутылку из-под минеральной воды.

Тем не менее, вломиться в автомобиль никто не пытался, и бормотание с хихиканьем Антонио отнес на счет своего уставшего от передряг и бессонницы мозга. Под утро, когда солнце уже начало вставать, он все-таки уснул по-настоящему и проспал чуть больше часа. Потом вышел из машины, обошел вокруг в поисках следов ночного гостя. Ничего не увидел, покачал головой. Умылся, съел сэндвич и поехал к трассе, временами увязая в наметенном ветром песке.

Как только он выехал на трассу, то увидел сползший на обочину длинный «Кадиллак». Фасонистый, розового цвета, с откидным верхом (сейчас он был закрыт). Обычно на таких ездят наркодилеры, сутенеры или просто богатые идиоты с отсутствием какого-либо вкуса. Возле «Кадиллака» стоял человек и махал руками.

Подкатив поближе и остановившись, Антонио попытался его рассмотреть. Точно, криминальный тип — солнцезащитные очки, широкополая мягкая шляпа, несмотря на жару — модная в среде сутенеров шуба из какого-то диковинного зверя, толстая золотая цепь с огромным кулоном. Вроде бы незнакомый, хотя кое-кого из этих парней Антонио хорошо знал.

Сумасшедший или нормальный?

Степень сумасшествия оценить Антонио пока не научился. Тем более все безумцы вели себя по-разному. Одни — совсем как дикие звери, другие сохранили зачатки интеллекта и могли, скажем, самостоятельно открыть дверь или даже пользоваться оружием. Вдруг этот субъект его заманивает?

Антонио опустил стекло и высунул голову.

— Что вам нужно? — крикнул он.

— Сэр, помогите! Сэр! — умоляюще попросил человек в шубе. — У меня здесь женщина... Она рожает! Вы полицейский, вас учили это делать, а я ни черта не соображаю... В городе творится жуткая хрень, больницы не работают, я еле оттуда удрал!

Только этого мне не хватало, подумал Антонио. Роды принимать он, естественно, не умел и даже не представлял, чем может помочь этому типу. Однако подъехал ближе, остановил машину возле «Кадиллака» и выбрался наружу.

— Спасибо, сэр! — тип, с виду латиноамериканец, схватил его за руку и потащил к задним сиденьям. — Вот, моя жена.

Антонио заглянул внутрь и отшатнулся.

Там лежала связанная женщина. Беременная, несомненно, но явно не собиравшаяся пока рожать — даже Антонио понимал, что живот у нее для этого маловат. Зато она была безумной. Она громко клацала и скрипела зубами, из прокушенной губы сбегала струйка крови. При виде Антонио она задергалась еще сильнее и попыталась встать.

— Э-э... — начал Антонио, и тут ему в бок уперлось что-то твердое. Покосившись, он увидел ствол дробовика «ремингтон», который латинос, вероятно, прятал под шубой.

— Ей никто не хочет помогать, сэр, — объяснил он. — Но я знаю, Присцилла не сошла с ума, как все остальные. Это предродовой синдром, или как оно называется у врачей... Вы должны ей помочь.

— Приятель, я не умею, — как можно более миролюбиво сказал Антонио. — Я даже не коп. Эта форма с машиной вместе достались мне совершенно случайно.

— Ты мне врешь, — пробормотал латинос, и Антонио понял, что перед ним — сумасшедший. Обычный, настоящий сумасшедший, а не из этих новых. Что, в целом, не меняло ситуации.

Объяснять ему, что с женой дела плохи и дело не в скорых родах, а совсем в другом, было бессмысленно. Надо было выкручиваться. И Антонио не стал тянуть.

— Хорошо, — сказал он. — Мне нужна вода, много воды. И спирт. Для обеззараживания.

— В машине, в холодильнике, есть виски, возьми сам, — не повелся на уловку человек в шубе.

— А вода?

— Вода в багажнике. Открой.

Антонио подошел к багажнику. «Ремингтон» все так же впивался ему в бок. Открыл, увидел десятилитровую прозрачную канистру.

— Думаю, этого достаточно, — сказал он.

Женщина на заднем сиденье все так же билась и скрежетала зубами, будучи не в силах дотянуться до своей добычи. Антонио нашел в портативном холодильнике бутылку хорошего бурбона, сделал большой глоток и стал тщательно протирать руки, плеснув на них. Нужно было как-то отвлечь латиноса и выбить у него дробовик. Иначе беда.

Неожиданно детали увиденного сложились в его голове в некий причудливый паззл. Розовый «Кадиллак». Присцилла.

Розовый «Кадиллак» Элвис Пресли подарил своей любимой матери.

Жену Элвиса звали Присцилла.

Может быть, это тот самый шанс.

— Если будет девочка, назовешь ее Лиза-Мария, как Король? — небрежно спросил он, продолжая тереть ладони. Латинос оживился.

— Ты врубаешься?! Сейчас мало кто по-настоящему врубается в Элвиса...

— Парень, я с детства его слушаю. На свете нет ничего лучше, уж поверь.

И Антонио просвистел несколько тактов из «Биг Босс Мэн». Латинос притопнул ногой в остроносой туфле на высоком каблуке и воскликнул:

— Как здорово, что я встретил именно тебя! Это провидение, слышите, сэр?! Это само провидение!

«Ремингтон», однако, никуда не девался, разве что перестал давить на ребра так сильно. Антонио отряхнул руки и выпрямился.

— Что ж, пора приступать, — сказал он. — Я хотел бы, чтобы ты...

И тут он замер, уставившись куда-то вдаль, на уходящую за горизонт дорогу, над которой плыло зыбкое марево. Латинос забеспокоился.

— Что? Что я, сэр?! Что вы там увидели?!

— Элвис, — пробормотал Антонио, словно не веря своим глазам.

Ствол «ремингтона» дрогнул.

— Что?! — дрожащим голосом переспросил латинос.

— Элвис... Ты видишь его?!

— Где?! — завертел головой латинос. — Что вы говорите, сэр?!

— Вон! Вон он идет по дороге, в синих замшевых туфлях... Машет нам рукой, ты видишь?!

Антонио говорил так горячо и убедительно, что едва сам не увидел в колеблющемся горячем воздухе фигуру в знакомой кожаной куртке, с гитарой на плече.

— Король?!

Латинос замер.

Ствол «ремингтона» убрался.

Антонио резко развернулся и ударил латиноса локтем в лицо. Тот выронил дробовик, закатившийся под машину, и схватился за разбитый нос. Антонио в несколько прыжков отказался возле своего «шеви» и, расшвыривая в стороны колесами песок, рванул с места. Вслед ему раздались несколько выстрелов — поклонник Пресли оказался шустрым и быстро подобрал дробовик — но Антонио был уже далеко.

В следующий раз он остановился, когда увидел дом на колесах «виннебаго». Это была хорошая машина, полезная, и неплохо бы в нее пересесть, подумал Антонио. Но «виннебаго» уже был занят, в чем он убедился, заметив в нем человека.

— Вряд ли это снова чокнутый, — сказал сам себе Антонио и, вытащив из кобуры револьвер, вылез из салона. Он просто больше не мог быть один.

— Все в порядке, офицер! — крикнул человек, прячущийся за высоким бортом дома на колесах. — Вы, в самом деле, полицейский?

— Офицер Манчини! — крикнул в ответ Антонио. — Вы нормальный, надеюсь?

— Э-э... Да, а вы?

— Я тоже. Чем докажете?

Возле «виннебаго» возникла пауза. Кажется, человек с кем-то советовался, стало быть, он там не один. Ерунда, если бы у них были дурные намерения, они его попросту пристрелили бы. Неожиданно из-за машины вышел чернокожий и громко сказал:

— Мы тут все нормальные, офицер. Ненормальные с вами не стали бы разговаривать.

— Ерунда, — возразил Антонио, держа револьвер стволом вверх. Именно так держал свою любимую армейскую «беретту» Мактирнан перед тем, как стрелять в него в банке... — Со мной с утра один болтал-болтал, а потом стал палить из дробовика.

— Ты его прикончил, надеюсь? — осведомился негр.

Антонио выразительно хмыкнул.

— Хотите перекусить? — доброжелательно спросил второй. — Мы как раз собирались. Заодно расскажете, что у вас тут происходит. Я — Ростислав Шибанов.

Снова русский? Везет мне на русских, подумал Антонио. Кажется, он где-то слышал эту фамилию... Что-то говорил Билли Свантессон, да. Какой-то хоккеист. Боже, еще один русский, еще один хоккеист. Что ж, как говорил сумасшедший фанат Элвиса, это провидение.

— Если бы я сам знал, мистер Шибанофф, — грустно произнес Антонио. Он засунул револьвер в кобуру, забрал из автомобиля укрепленный в держателе дробовик и обошел «виннебаго».

Возле дома на колесах стояли еще двое: смуглая девушка, красивая, словно фотомодель, и девочка-японка.

— О, да у вас тут целая компания! — добродушно сказал Антонио. — Это ваш «виннебаго»?

— Нет, нашли на трассе. Решили немного здесь задержаться... Хотя это выглядит не совсем законно, понимаю...

— Законы, похоже, несколько видоизменились. По крайней мере, в академии меня учили совсем другому, — входя в новую роль, сказал Антонио, он же теперь офицер Манчини.

Однако эти люди ему почему-то сразу понравились, а потому понравилась и роль.

Он еще не знал, что играет в последний раз, и играть ему осталось совсем недолго...

* * *

Антонио успел резко наклониться вперед, и зубы соскользнули. Открыв дверцу, он боком вывалился из машины и увидел, как Полли резво перебирается через спинку сиденья, чтобы добраться до него.

Антонио хотел захлопнуть дверцу, но ремень безопасности свесился наружу и блокировал ее. Полли сползла на водительское кресло и прыгнула, целясь вцепиться в горло. Это ей удалось, но Антонио без труда оттолкнул тонкие ручонки и отшвырнул девочку прочь. Она покатилась по асфальту и осталась лежать, очевидно, оглушенная падением.

Тяжело дыша, Антонио сел и вытащил револьвер.

Он понимал, что не сможет выстрелить в ребенка, но в любую секунду на него мог броситься кто-то еще.

Полли так и лежала. Потом маленькая ладошка сжалась в кулак. Снова разжалась, пальцы заскребли по асфальту.

— Твою мать! — выругался Антонио, поспешно забрался в машину и газанул. Маленькое тельце осталось лежать посередине улицы, потом медленно встало на четвереньки и зарычало.

Ничего этого Антонио, слава господу, уже не видел.

Никакого лагеря спасателей он не обнаружил. Переночевал прямо в машине, съехав с трассы и отогнав ее подальше за холмы, чтобы не было видно с дороги. Антонио надеялся, что безумцы вряд ли станут бродить по пустынным и безлюдным местам — у них ведь, похоже, совсем другие цели... Уснуть было страшно, все время казалось, что едва он уснет, сразу же кто-нибудь разобьет стекло и вытащит его, спящего и беззащитного, наружу. Конечно, в полицейском автомобиле стояли специальные усиленные стекла, но Антонио все равно сидел с дробовиком на коленях и лишь задремывал на несколько минут, дергаясь от любого шума.

А их хватало. То завывал койот, то кто-то шуршал под днищем машины — ящерицы, что ли... Ближе к трем часам зашумел ветер, поднял тучи песчаной пыли. А потом Антонио стало казаться, что вокруг машины кто-то бродит. Бормочет, тихонько хихикает, словно сам себе рассказывая забавные шутки, осторожно трогает капот и багажник... Антонио вглядывался в темноту, где кружились песчинки, но ничего не мог разглядеть, а выйти наружу не решался. Даже помочиться ему пришлось в пустую бутылку из-под минеральной воды.

Тем не менее, вломиться в автомобиль никто не пытался, и бормотание с хихиканьем Антонио отнес на счет своего уставшего от передряг и бессонницы мозга. Под утро, когда солнце уже начало вставать, он все-таки уснул по-настоящему и проспал чуть больше часа. Потом вышел из машины, обошел вокруг в поисках следов ночного гостя. Ничего не увидел, покачал головой. Умылся, съел сэндвич и поехал к трассе, временами увязая в наметенном ветром песке.

Как только он выехал на трассу, то увидел сползший на обочину длинный «Кадиллак». Фасонистый, розового цвета, с откидным верхом (сейчас он был закрыт). Обычно на таких ездят наркодилеры, сутенеры или просто богатые идиоты с отсутствием какого-либо вкуса. Возле «Кадиллака» стоял человек и махал руками.

Подкатив поближе и остановившись, Антонио попытался его рассмотреть. Точно, криминальный тип — солнцезащитные очки, широкополая мягкая шляпа, несмотря на жару — модная в среде сутенеров шуба из какого-то диковинного зверя, толстая золотая цепь с огромным кулоном. Вроде бы незнакомый, хотя кое-кого из этих парней Антонио хорошо знал.

Сумасшедший или нормальный?

Степень сумасшествия оценить Антонио пока не научился. Тем более все безумцы вели себя по-разному. Одни — совсем как дикие звери, другие сохранили зачатки интеллекта и могли, скажем, самостоятельно открыть дверь или даже пользоваться оружием. Вдруг этот субъект его заманивает?

Антонио опустил стекло и высунул голову.

— Что вам нужно? — крикнул он.

— Сэр, помогите! Сэр! — умоляюще попросил человек в шубе. — У меня здесь женщина... Она рожает! Вы полицейский, вас учили это делать, а я ни черта не соображаю... В городе творится жуткая хрень, больницы не работают, я еле оттуда удрал!

Только этого мне не хватало, подумал Антонио. Роды принимать он, естественно, не умел и даже не представлял, чем может помочь этому типу. Однако подъехал ближе, остановил машину возле «Кадиллака» и выбрался наружу.

— Спасибо, сэр! — тип, с виду латиноамериканец, схватил его за руку и потащил к задним сиденьям. — Вот, моя жена.

Антонио заглянул внутрь и отшатнулся.

Там лежала связанная женщина. Беременная, несомненно, но явно не собиравшаяся пока рожать — даже Антонио понимал, что живот у нее для этого маловат. Зато она была безумной. Она громко клацала и скрипела зубами, из прокушенной губы сбегала струйка крови. При виде Антонио она задергалась еще сильнее и попыталась встать.

— Э-э... — начал Антонио, и тут ему в бок уперлось что-то твердое. Покосившись, он увидел ствол дробовика «ремингтон», который латинос, вероятно, прятал под шубой.

— Ей никто не хочет помогать, сэр, — объяснил он. — Но я знаю, Присцилла не сошла с ума, как все остальные. Это предродовой синдром, или как оно называется у врачей... Вы должны ей помочь.

— Приятель, я не умею, — как можно более миролюбиво сказал Антонио. — Я даже не коп. Эта форма с машиной вместе достались мне совершенно случайно.

— Ты мне врешь, — пробормотал латинос, и Антонио понял, что перед ним — сумасшедший. Обычный, настоящий сумасшедший, а не из этих новых. Что, в целом, не меняло ситуации.

Объяснять ему, что с женой дела плохи и дело не в скорых родах, а совсем в другом, было бессмысленно. Надо было выкручиваться. И Антонио не стал тянуть.

— Хорошо, — сказал он. — Мне нужна вода, много воды. И спирт. Для обеззараживания.

— В машине, в холодильнике, есть виски, возьми сам, — не повелся на уловку человек в шубе.

— А вода?

— Вода в багажнике. Открой.

Антонио подошел к багажнику. «Ремингтон» все так же впивался ему в бок. Открыл, увидел десятилитровую прозрачную канистру.

— Думаю, этого достаточно, — сказал он.

Женщина на заднем сиденье все так же билась и скрежетала зубами, будучи не в силах дотянуться до своей добычи. Антонио нашел в портативном холодильнике бутылку хорошего бурбона, сделал большой глоток и стал тщательно протирать руки, плеснув на них. Нужно было как-то отвлечь латиноса и выбить у него дробовик. Иначе беда.

Неожиданно детали увиденного сложились в его голове в некий причудливый паззл. Розовый «Кадиллак». Присцилла.

Розовый «Кадиллак» Элвис Пресли подарил своей любимой матери.

Жену Элвиса звали Присцилла.

Может быть, это тот самый шанс.

— Если будет девочка, назовешь ее Лиза-Мария, как Король? — небрежно спросил он, продолжая тереть ладони. Латинос оживился.

— Ты врубаешься?! Сейчас мало кто по-настоящему врубается в Элвиса...

— Парень, я с детства его слушаю. На свете нет ничего лучше, уж поверь.

И Антонио просвистел несколько тактов из «Биг Босс Мэн». Латинос притопнул ногой в остроносой туфле на высоком каблуке и воскликнул:

— Как здорово, что я встретил именно тебя! Это провидение, слышите, сэр?! Это само провидение!

«Ремингтон», однако, никуда не девался, разве что перестал давить на ребра так сильно. Антонио отряхнул руки и выпрямился.

— Что ж, пора приступать, — сказал он. — Я хотел бы, чтобы ты...

И тут он замер, уставившись куда-то вдаль, на уходящую за горизонт дорогу, над которой плыло зыбкое марево. Латинос забеспокоился.

— Что? Что я, сэр?! Что вы там увидели?!

— Элвис, — пробормотал Антонио, словно не веря своим глазам.

Ствол «ремингтона» дрогнул.

— Что?! — дрожащим голосом переспросил латинос.

— Элвис... Ты видишь его?!

— Где?! — завертел головой латинос. — Что вы говорите, сэр?!

— Вон! Вон он идет по дороге, в синих замшевых туфлях... Машет нам рукой, ты видишь?!

Антонио говорил так горячо и убедительно, что едва сам не увидел в колеблющемся горячем воздухе фигуру в знакомой кожаной куртке, с гитарой на плече.

— Король?!

Латинос замер.

Ствол «ремингтона» убрался.

Антонио резко развернулся и ударил латиноса локтем в лицо. Тот выронил дробовик, закатившийся под машину, и схватился за разбитый нос. Антонио в несколько прыжков отказался возле своего «шеви» и, расшвыривая в стороны колесами песок, рванул с места. Вслед ему раздались несколько выстрелов — поклонник Пресли оказался шустрым и быстро подобрал дробовик — но Антонио был уже далеко.

В следующий раз он остановился, когда увидел дом на колесах «виннебаго». Это была хорошая машина, полезная, и неплохо бы в нее пересесть, подумал Антонио. Но «виннебаго» уже был занят, в чем он убедился, заметив в нем человека.

— Вряд ли это снова чокнутый, — сказал сам себе Антонио и, вытащив из кобуры револьвер, вылез из салона. Он просто больше не мог быть один.

— Все в порядке, офицер! — крикнул человек, прячущийся за высоким бортом дома на колесах. — Вы, в самом деле, полицейский?

— Офицер Манчини! — крикнул в ответ Антонио. — Вы нормальный, надеюсь?

— Э-э... Да, а вы?

— Я тоже. Чем докажете?

Возле «виннебаго» возникла пауза. Кажется, человек с кем-то советовался, стало быть, он там не один. Ерунда, если бы у них были дурные намерения, они его попросту пристрелили бы. Неожиданно из-за машины вышел чернокожий и громко сказал:

— Мы тут все нормальные, офицер. Ненормальные с вами не стали бы разговаривать.

— Ерунда, — возразил Антонио, держа револьвер стволом вверх. Именно так держал свою любимую армейскую «беретту» Мактирнан перед тем, как стрелять в него в банке... — Со мной с утра один болтал-болтал, а потом стал палить из дробовика.

— Ты его прикончил, надеюсь? — осведомился негр.

Антонио выразительно хмыкнул.

— Хотите перекусить? — доброжелательно спросил второй. — Мы как раз собирались. Заодно расскажете, что у вас тут происходит. Я — Ростислав Шибанов.

Снова русский? Везет мне на русских, подумал Антонио. Кажется, он где-то слышал эту фамилию... Что-то говорил Билли Свантессон, да. Какой-то хоккеист. Боже, еще один русский, еще один хоккеист. Что ж, как говорил сумасшедший фанат Элвиса, это провидение.

— Если бы я сам знал, мистер Шибанофф, — грустно произнес Антонио. Он засунул револьвер в кобуру, забрал из автомобиля укрепленный в держателе дробовик и обошел «виннебаго».

Возле дома на колесах стояли еще двое: смуглая девушка, красивая, словно фотомодель, и девочка-японка.

— О, да у вас тут целая компания! — добродушно сказал Антонио. — Это ваш «виннебаго»?

— Нет, нашли на трассе. Решили немного здесь задержаться... Хотя это выглядит не совсем законно, понимаю...

— Законы, похоже, несколько видоизменились. По крайней мере, в академии меня учили совсем другому, — входя в новую роль, сказал Антонио, он же теперь офицер Манчини.

Однако эти люди ему почему-то сразу понравились, а потому понравилась и роль.

Он еще не знал, что играет в последний раз, и играть ему осталось совсем недолго...